Перо и маузер

В городе был вывешен приказ Революционного трибунала. Одна за другой колонны стрелков стягивались к станции. Издалека доносилась артиллерийская канонада. Это приближался враг.

Айгар с удовлетворением прочитал приговор трибунала. Всю ночь до утра он простоял на посту — пока не дали приказ выступать. И потому он чувствовал себя совершенно разбитым.

Проходя мимо станции, Айгар все же глянул в ту сторону... Но там ничего не было видно. Дрожащими хлопьями опускался снег, укрывая землю пушистым белым саваном.

Эдуард Салениек

(род. 1900 г.)

ЛАТЫШСКИЙ СТРЕЛОК

[ етерис Лапинь достал из ранца старенькое мутное зеркальце и бритву в футляре, склеенном из папиросных коробок, и насыпал в щербатую глиняную чашку тонкую мыльную стружку. Пятилетний Пецис уставился на отца широко раскрытыми голубыми глазами.

— Солдат, что это ты делаешь?

Петерис улыбнулся. Это была улыбка фронтовика — смесь грусти,- усталости и юмора.

— Щетину скрести собираюсь.

— А где ты ее возьмешь? А вот Алма приносит, когда свиней пасет... а мне не дает. Говорит: у кого есть щетина — тому платье. А как из щетины платье делают?

Отец, смеясь, прижал щеку мальчика к своей.

— Ну, а моя щетина тебе нравится?

— Ай, отпусти, солдат... колется! — Пецис вырвался из отцовских объятий. — Свиная не колется, а твоя — как иголки.

— Ничего, сейчас сбрею...

Мальчонка вздрогнул.

— Нельзя! Увидит хозяйка... выпорет!

— За что она меня выпорет?

Мальчик, озираясь, зашептал:

— Алма говорила... и мамка тоже: «Ты, карапуз, помалкивай. Не то худо нам будет, если хозяйка узнает.

что Алма щетину у свиней щиплет...» — На детском личике промелькнул страх.

Петерис вспомнил свое детство: как хлебнул он горя из-за пятнистого борова. Якобштадтский коробейник Абрам за пучок щетины платил несколько копеек, либо давал карандаши и тетради. Как плакал он, застигнутый на ме-^ сте преступления хозяйским дедом. Было это в Латвии, а теперь они жили в Белоруссии. Тогдашних хозяев звали Зепниеками, теперешних — Лиепниеками. Петерис горестно улыбнулся: у кого есть щетина — тому платье. На косынку бы надергать — и то ладно...