Перо коннекта (СИ)

Он сдёрнул с пояса плеть, повертел в руках. Повинуясь наитию, намотал её себе на предплечье. В голове вдруг промелькнул термин из давно забытой школьной программы — катушка индуктивности. Может, это было вообще не в тему и любой технарь от души поржал бы, но Снегирю было всё равно. Он мысленно уцепился за это сочетание слов, как за мощное заклинание.

Рукоять плети он зажал в кулаке, всмотрелся в лицо Марины. Та уже ничего не воспринимала — глаза бессмысленно таращились в небо, дыхание слабело. Счёт, видимо, пошёл на секунды.

Навершием кнутовища он прикоснулся к её грудине, чуть ниже горла. Сконцентрировался и приказал:

— Домой!

Плеть стала холодной, будто заледенела; по ней метнулись синеватые искры, впитались в тёмную рукоять. Теперь морозом ожгло ладонь. Снегирь стиснул зубы, но не убрал руку. А миг спустя он вместе с девчонкой дёрнулся, как от электрического разряда. Лицо её исказилось в жутком оскале, из горла исторгся хрип, она конвульсивно выгнулась — и исчезла в ослепительно-синей вспышке.

Конь, заржав, шарахнулся в сторону. Снегирь же, откинувшись назад, лёг на землю и облегчённо перевёл дух.

***

Можно было порадоваться — Марина вернулась-таки к себе, он успел. Но радость смешивалась с растерянностью и страхом. Снегирь ведь помнил, каким путём была решена проблема.

Магия оказалась сильнее техники.

Причём сильнее не только в сказке как таковой, но и на стыке с реальным миром. Она, магия, выполнила сейчас функцию интерфейса, чтобы выбросить девчонку туда, в реал.

Как такое возможно?

А главное — что теперь с этим делать?

Пока что ответ напрашивается только один — надо снова найти Ушкуйника и вытрясти из него всю правду. И неуловимого Бакенщика тоже неплохо бы взять за жабры. Тот пока, правда, действует как союзник, но какую плетёт интригу на самом деле — фиг знает. По факту этот Бакенщик, может, ничем не лучше своего оппонента…

Кстати!

И бакенщик, и ушкуйник — это ведь речные профессии. И теперь, в свете вновь открывшихся обстоятельств, оба прозвища выглядят до крайности подозрительно…

Подумав об этом, Снегирь нахмурился и поднялся.

Реку необходимо было исследовать, причём как можно скорее. Исток её, как подсказывало течение, находился на западе. Насколько далеко — непонятно. Карта в данном случае помочь не могла — слишком крупный масштаб, показана только близлежащая территория.

Загадкой оставалось и то, что происходит с речкой в скальном массиве. По идее, она впадала в Каньон Клыков, но на карте в том месте, как назло, образовалась клякса. Может, это была случайность, а может, концентрация чар там зашкаливала настолько, что магический рисунок растёкся…

Да, пожалуй, в первую очередь надо проверить скалы, раз уж они тут рядом.

Снегирь вскочил на коня.

Было ещё довольно светло — закатное зарево полыхало над горизонтом, подсвечивая куцые облака. Темноты он, впрочем, тоже не опасался, у него имелось ночное зрение. Такой же способностью обладал и конь — породистый, арендованный за круглую сумму.

Гораздо больше Снегиря волновали монстры, живущие среди скал. Программа, конечно, запрещала им нападать на людей из Птичьего Ордена, но вдруг этот запрет слетел из-за переизбытка магии? Хотя гадать бесполезно — придётся ехать и проверять на месте.

Он направил коня вдоль русла.

Скалы надвинулись, и через полминуты он был уже среди них. Каменные глыбы громоздились справа и слева — каждая размером с многоквартирный дом этажей в пять-шесть, а порой и в десять. Расселины чернели, как щербатые пасти.

Сумерки сгущались, и он перешёл на ночное зрение.

Картинка перед глазами стала другой, почти монохромной, как в телевизоре из прошлого века. Но ориентированию это не помешало. Оттенков серого было много, почти как в том заморском бестселлере, и они складывались в детальный пейзаж. Река выглядела теперь антрацитовой, запылённый берег — седым, редкие кусты — тёмно-сизыми. Скалы были оторочены пепельными тенями.

Снегирь внимательно озирался, а потому вовремя заметил шевеление в расщелине справа. Из темноты выбралась тварюга, похожая на волка с медвежьими габаритами и неестественно удлинёнными пальцами. Она оскалилась, зарычала; шерсть на загривке вздыбилась. Донёсся короткий скрежет когтей о камни.

Тварь не напала сразу, и это было уже неплохо — значит, программный код ещё не совсем размылся, стоп-рефлекс не исчез. Но злая чужая магия, заполнившая окрестности, конфликтовала с кодом, подталкивала монстра к атаке. И Снегирь не собирался покорно сидеть и ждать, чем всё это закончится.

Выхватив плеть, он сделал вращательное движение кистью. В воздухе перед ним возник предупреждающий знак — спираль, которая в дневном зрении была бы ультрамариновой, а сейчас мерцала как тусклый кобальт.

Тварь приостановилась. Похоже, в её башке, лишённой даже зачатков разума, всё-таки что-то щёлкнуло нужным образом — не подходи, мол, к этому типу с плёткой, сожрать его не получится, зато можно огрести по всей морде. Волк-медведь разочарованно рыкнул, потоптался на месте и свалил обратно в расщелину между скал.