Перо ковыля

В воде жерлянки сторонятся не только озерных лягушек, но и зеленых жаб, весеннее пение которых негромко и приятно на слух. Их трели звучат даже робко и слышны лишь вблизи, но жерлянки избегают их соседства, ибо близость безобидных жаб для них смертельна. Не переносят жерлянки слабенький жабный яд и погибают почти мгновенно. Достаточно в банку к десятку здоровых жерлянок подсадить небольшую жабу, как через несколько минут те будут мертвы. В поведении же самой жабы не изменится ничего. Она будет спокойно сидеть или лежать среди убитых ею жерлянок. Значит, дело не в голосе. Значит, жабья кожа выделяет в воду вещество, опасное для тихих бычков.

Весной к воде жерлянки приходят рано, пожалуй, третьими по счету — после остромордых лягушек и чесночниц. Но собираются не все вдруг. Те, которые поближе к воде зимовали, появляются раньше, в первый же теплый вечер, те, которым скакать дальше, тратят на дорогу несколько ночей. Иногда эти дальние, встретив на пути подходящую снеговую лужу в травяной низинке, там и остаются, скликая к себе тех, кто еще не прошел мимо. Остаются в воде надолго, до лета, а некоторые задерживаются до солнцеворота. Этим одиночкам не надоедает укать целыми сутками, не получая ответа. В некоторых местах это одинокое стенанье придает какую-то таинственность окружающему пейзажу.

Тихие голоса сородичей они слышат лучше, чем мы, и собираются иногда вместе в самых неожиданных местах за километры от реки или озера, например на новых прудах, где прежде их не было слышно.

Неторопливые, коротконогие, жерлянки с такой быстротой заселяют новые водоемы, плодятся на них такими темпами, что создается впечатление, будто не своими ногами дошли, а кто-то специально или случайно занес их сюда. Выходит, что к родному болотцу или озерцу у них нет прочной привязанности, как у других земноводных. Да и к качеству воды они не требовательны: иногда собираются в такую мутную лужу, где даже на палец в глубину ничего не видно.

Мне ни разу не приходилось видеть жерлянку на суше днем, хотя, казалось бы, коль терпит свет солнца по два-три месяца, не прячась, то может и охотиться днем. К тому же и маленькие глаза у нее не совсем ночного строения, но и не дневного. Зрачок — не узкая вертикальная щель и не круглый, а с вырезкой на верхней стороне и заостренный книзу, как крошечное черное сердечко. Охотится это животное ночью на суше, но подходящую по росту добычу может брать и на воде днем.

Воду покидают жерлянки лишь осенью. Ища убежища на зиму, забираются в глубокие щели, в чужие норы. Однажды в конце ноября раскапывали жилье слепыша и на глубине трех с лишним метров вдруг встретили живую жерлянку. Она вышла из слепышиного хода, сделала несколько коротких скачков и, словно испугавшись света и холода, повернула назад. На такой глубине, конечно, никакой мороз не достанет. Но тех, кто пытается перезимовать в укрытиях помельче или просто зарывшись под мох, он может выморозить. Вот почему после февраля 1969 года, когда в бесснежном лесу земля промерзла на глубину два с половиной метра, на весенних зорях не было слышно жерлянок. Но кое-кто из них все-таки уцелел, и снова звучит и в Хреновском бору, и в Каменной степи, и на Усмани по озерам, болотам и лужам немного заунывное, но мелодичное «унн... унн... унн...», сливаясь в один звенящий звук.

Синеперое чудо

У августовских дней еще хватает зноя, но быстро стынут ночи, и по утрам ясное, без дымки небо уже холодноватой, предосенней синевы, а степные дали чисты и прозрачны. Из края в край до последней былинки просматривается огромное поле. Страда уже поостыла, но еще не успели перепахать золотой ковер ячменного жнивья. Сверкает оно в лучах встающего солнца, и, как бугор чистого золота, сияет на нем последний ворох соломы. Взгляд уже не задерживается на привычной красоте, но изумление всегда неожиданно: словно сотканная из небесной сини, на ворох опускается сизоворонка и, застыв, превращается в самородок чистейшей бирюзы. И невозможно пройти или проехать, не остановившись, потому что уже идет осенний пролет сизоворонок, и каждая встреча с синеперой птицей может быть последней до будущего мая.