Перо ковыля

Так и не отыскав ни одной гостеприимной норки по соседству, этот смельчак установил заново границы своего участка, почистил на нем одну из прошлогодних норок, но внизу был еще лед, и он оставил это занятие. Поковырялся в земле, выкопав что-то съестное, и спрятался от холодного ветра снова в свое гнездо, сухое и еще не потерявшее тепла. А в ночь случилось такое, чего он в своей короткой жизни еще не видел: мягким снегом покрыло все окрест. И до полудня, пока не начала исчезать с косогора эта холодная, пугающая белизна, он не выходил из норы. А потом с уверенностью, почти прямиком, припадая к земле и нерастаявшему снегу, помчался по склону и без задержки нырнул в свежую веснянку, которой вчера на этом месте еще не было.

Пока сидел суслик в чужом доме, подул теплый ветерок, растолкал по краям небосвода тучи, и вновь зазвенел жаворонок, а неподалеку от его норки раскрылся, будто загорелся, первый цветок адониса. Другое название растения — горицвет весенний: даже в пасмурную погоду виден он во время цветения шагов за двести, а при полном свете апрельского дня — на добрую сотню дальше. У крупных, многолепестковых цветков нет аромата. Но зачем он им при такой яркости? Желтизны ярче этой уже не может быть в травяном мире.

Горицвет — один из ранних цветков в степи, как синий подснежник — в дубраве, мать-и-мачеха — на пустыре. Его толстобокие бутоны готовы с осени и раскрываются прямо на холодной, еще не совсем оттаявшей земле. Как нетерпеливы они, эти степные первоцветы: скорее-скорее явить миру свою красоту, а подрасти и подняться можно потом. Иногда лепестки касаются нерастаявшего снега, и кажется, что не от солнца, а от их близости льдистые крупинки превращаются в чистые капельки, и в каждой горит крошечное солнце. Под таким цветком в первые дни его жизни и листьев еще не видно: они вместе с бутонами сжаты в мохнатый комок неопределенно-темного цвета. По этому комку еще одно название у растения: мохнатка. Весь день сияет цветок, а к ночи гаснет, поворачиваясь к земле.

Не одной весенней красотой знаменит горицвет. В его тонких, резных листьях течет сок, который укрепляет больное сердце человека. Народная медицина давно знает целебную силу этого растения, ценится оно и в научной медицине. Но все меньше становится адониса в степи, даже на самых неудобных землях. То вырубят его с корнем, то склон распашут до самого днища, пустив на него вместо степного разнотравья свору сорняков-злодеев. Расти горицвет может почти на голом мелу, но семена, чтобы дать всходы, должны пролежать в почве чуть ли не полных десять лет.

Когда суслик вернулся к своей норе, неподалеку от нее распускался еще один цветок адониса, но зверек пробежал мимо этой красоты, видимо, зная, что ему для еды трава эта не годится. И вдруг у самого входа в свое жилище он приостановился от неожиданности: совсем рядом послышался свист суслика, и не какой-нибудь, а звук его собственного голоса.

В следующую секунду я был удивлен не меньше суслика, которого тут же потерял из виду и не искал больше, потому что услышал за спиной отчетливый «бой» перепела, хотя до его прилета оставалось не меньше двух недель. Перепел «пробил» близко, отчетливо, но как бы в четверть силы и смолк, словно испугавшись недовольного крика пустельги, которую заставил замолчать своим рассудительным дудуканьем удод. Все голоса звучали одинаково негромко, одинаково натурально и с одного места. На едва заметном холмике у старой суслиной норки, в глубине которой еще не растаял зимний ледок, стояла тонконогая, невзрачной окраски птица, которой вчера тут не было. В донское подстепье прилетела жительница пустынь каменка-плясунья. В Заволжье и Казахстане эту птицу можно встретить всюду, где есть свободные суслиные норки, у нас она — большая редкость.

Степь — не лес. Бывает, что не только хороших, но даже никаких певцов, кроме сверчков, нет в степи даже в самое певческое время. Где поет хотя бы один жаворонок, этого вполне достаточно, чтобы быть слушателем. Но там, где поселяется плясунья, можно развлекаться, слушая тех, кого за свою жизнь слушала она. Среди степных птиц каменка-плясунья такая же, как скворец среди лесных. Собственной песни нет, но зато есть редкостный дар пересмешничества. Талант. Пожить бы ей хотя бы недельку в мае на опушке Шипова леса или на усманском лугу, и какие бы потом колена и целые птичьи песни и лягушачьи рулады раздавались на степном косогорчике!