Пером и шпагой. Битва железных канцлеров

– Горит? – присмотрелся он к Кюстрину. – Калите все ядра на огне. Пошлите парламентера с предложением о сдаче…

Но комендант Кюстрина встретил русского парламентера залпом из пушек. Далеко по воде Одера плыли лошади, вздернув головы с навостренными ушами, – это чугуевцы уходили на другой берег в разведку по прусским тылам. На виду горящего Кюстрина Фермор решил добиться такой победы, чтобы все лавры достались только ему, и никому больше. Сейчас ему мешал боевой Румянцев, и он вызвал его к себе:

– Петр Ляксандрыч, бери конницу и уходи с нею к Шведту, под Кюстрином делать твоей дивизии нечего.

Румянцев понял: опять его затычкой в дырку, из которой живым не выбраться. Но… армия? Что будет с армией?

– Разумно ли, – сказал он, – ныне корпус раздваивать и меня под Шведтом содержать? А ежели король придет под Кюстрин? Ведь я из-под Шведта на подмогу не доскачу – не поспею!

– Фридрих не придет, – успокоил его Фермор, валяясь на диване, обтянутом шелками и бархатом. – Между королем и мною стоит имперский маршал Даун с войсками отборными, под Кюстрином же я сам справлюсь… Пускай горит жарче – скорее выскочат из пекла.

15 эскадронов кавалерии и 16 батальонов инфантерии – вся дивизия Румянцева! – были отосланы к черту на кулички, на помощь шведам, и Фридрих прослышал об этом.

– Теперь, – сказал король, – я не сомневаюсь в успехе. Фермор, отослав Румянцева, обессилил себя, и я его не страшусь. Сейчас мне мешает только этот старый ночной колпак Дауна, который торчит перед моей армией…

Но обходить армию Дауна – долгая история. Медлить тоже нельзя. Все с интересом наблюдали за Фридрихом: как он вывернется из этого положения?

– Идем на Дауна! – сказал король.

И повел солдат напролом – прямо на австрийцев, никуда не сворачивая. Лоб в лоб! На что надеялся король?..

Дауну доложили немедленно:

– Король быстро движется прямо на нас.

– Он идет не на нас! – отвечал Даун, явно злорадствуя. – Мы королю сейчас не нужны; он идет вздуть только русских… Санкт-Петербург утверждает, что мы плохо воюем. Но русские еще не сталкивались с самим Фридрихом.

После чего Даун распорядился:

– Пропустить короля, и пусть он устроит русским кровавую баню, чтобы впредь они были скромнее в своем бахвальстве…

Австрийская армия раздвинулась, образуя во фронте брешь, и в эту брешь австрийцы – без единого выстрела! – пропустили на русских войска Пруссии.

Все удивились, кроме Фридриха, – он был отлично извещен о раздорах в союзном лагере. Король только сказал:

– Какой отличный был забор. И какая великолепная оказалась в нем дырка!

Но его мучило страшное нетерпение, он оставил коляску и перескочил в боевое седло. Напрасно его удерживали:

– Ваше величество, вдоль дороги – кусты, а в них – пандуры!

– Нет! Я больше не в силах ждать…

В окружении гусар он мчался по пустынной дороге – на Кюстрин, к Одеру, и лошади передалось волнение всадника. Длинным телом стелилась она в галопе, гусары с трудом догоняли своего короля. В одном одичалом месте ему крикнули:

– Король, спасайтесь… вы на прицеле!

Фридрих вздыбил коня. За деревом стоял пандур и метил из ружья в грудь ему. Король погрозил ему сухоньким кулачком:

– Долой шляпу, мерзавец!

Шляпа отлетела в кусты.

– Опусти ружье, олух… В кого ты целишься?

Мимо обалдевшего пандура проскакали король и его гусары. Пожалуй, за все семь лет войны еще никто не имел такой превосходной цели, как этот пандур… За лесом открылся горящий Кюстрин; король долго смотрел на его пожары.

– Мы опоздали, – сказал он. – Кюстрин надо отстраивать заново. Но кто вернет мне мои магазины? Кто возвратит моей армии сто тысяч виспелей превосходной саксонской ржи?

Здесь, невдалеке от Кюстрина, Фридрих сомкнул свою армию с Померанским корпусом. Образовался могучий кулак, способный протаранить любого врага. Померанцами командовал опытный вождь Пруссии – граф Христофор Дона, уже немало воевавший с русскими на балтийских побережьях.

– Ну, – попросил его король, – расскажи, приятель, каково держатся русские, когда их бьют?

– Они стоят, как стены из камня, король!

– Мы эти стены на днях развалим… Я привел к тебе в Померанию силезских дьяволов. Построй же своих ребят.

Померанцы были рослые, сильные. Прекрасно обучены, отлично обмундированы – прямо с иголочки. Они прошли перед королем, как железные истуканы, только ветер сдувал с париков мучнистую дешевую пудру.

– Пух и прах, прах и пепел! – воскликнул Фридрих. – А теперь полюбуйся, Дона, на моих силезских дьяволов…

Ветераны Фридриха, грязные, оборванные, но злые и упрямые, прошли с королем всю Европу, и теперь они были здесь, чтобы разбить русских… Дона не скрыл своего восхищения силезцами.

– Это же не люди! – засмеялся король. – Это – саранча, которая грызет врагов Пруссии… Хруст костей стоит по всей Европе, его слышат даже в Канаде, даже в Бразилии!

И ушел в палатку, велел раскинуть карты:

– Оставьте меня. Я должен помудрить наедине…

* * *