Пером по шапкам. Книга первая

На заданный в заголовке отнюдь не риторический вопрос я могу с лёгкостью получить ответ «да» и с такой же лёгкостью – «нет». Ответ будет зависеть от того, кого мы спрашиваем. Однажды известного актёра Зиновия Высоковского спросили в постсоветский период, как ему жилось в советское время. Он ответил – «Хорошо». Тогда у него поинтересовались, а как ему теперь живётся, и артист ответил: «Сейчас я живу лучше, но я бы не возражал снова жить хорошо». Мудрый ответ. Не каждый сразу сообразит, что имелось в виду.

Вопрос о том, хотим ли мы снова в СССР, возник в тот же день, как люди узнали о Беловежском соглашении, якобы распустившим Союз Советских Социалистических Республик, и не умирает до сих пор, хотя прошло уже два десятка лет, так называемой, новой жизни и выросло новое поколение молодёжи, не имеющей ясного представления о том, в какой стране они родились и выросли, какой строй одни родители мечтают возвратить, а другие громко проклинают.

И в этом ничего удивительного. Живя в Советском Союзе, мы привыкли к мысли, что мы сильны своим единением, своим огромным союзом. Мы привыкли вспоминать слова Владимира Маяковского из поэмы «Владимир Ильич Ленин»:

         Единица – вздор,
              единица – ноль,
один –
              даже если
                          очень важный –
не подымет
              простое
                        пятивершковое бревно,
тем более
              дом пятиэтажный.

Потому о разъединении никто и не думал, никто не верил, что такое может быть. Я лично всегда за любой союз, ибо он объединяет силы. Два слабых человека могут быть сильнее одного сильного. Три тем более. Что уж говорить о массе? Она может свернуть любые преграды. А мы были все вместе и вдруг разъехались, расползлись по разным закоулкам, каждый завёл себе свою кубышку, и каждый сразу ослаб, захрипел, заканючил. Действительно, было отчего.

Государство, следуя словам Ленина «Коммунизм – это советская власть плюс электрификация всей страны», создало гигантскую мощную единую энергосистему, единую систему управления народным хозяйством, единую систему образования, единую систему обороны. В этих системах каждый винтик был на своём месте, каждый знал свою задачу, и без каждого из них система могла дать сбой.

Беловежское соглашение разбило системную цепь на отдельные звенья, которые сами по себе, естественно, оказались слабы и беспомощны. И вот эти звенья первоначально кинулись за помощью к другим более устойчивым странам, тем самым подчиняя себя их условиям, непривычным нам их законам развития.

Правда, в Беловежской Пуще руководители трёх республик хоть и подвыпили перед принятием судьбоносного решения, но понимали, что совсем друг без друга обойтись не смогут, да и народы не поймут, а потому подписали втроём соглашение о создании некоего аморфного объединения в виде Содружества Независимых Государств (СНГ).

Однако не сработало. Не получилось. Что такое СНГ, никто до сих пор не понимает. А почему?

Вспомним опять В. И. Ленина, который ещё в 1915 году, когда идея революции была у всех на слуху, но никто не знал ещё, где она произойдёт, когда уже поднимался политиками вопрос об объединении разных государств, писал в своей работе «О лозунге Соединённых Штатов Европы» следующее:

«Соединённые Штаты Европы, при капитализме, равняются соглашению о дележе колоний. Но при капитализме невозможна иная основа, иной принцип дележа, кроме силы. Миллиардер не может делить «национальный доход» капиталистической страны с кем-либо другим иначе, как в пропорции: «по капиталу» (и притом ещё с добавкой, чтобы крупнейший капитал получил больше, чем ему следует). Капитализм есть частная собственность на средства производства и анархия производства. Проповедовать «справедливый» раздел дохода на такой базе есть прудонизм, тупоумие мещанина и филистера».

Вот почему СНГ не могло получиться. Каждое государство этого содружества не верило в справедливое распределение чего бы то ни было и стало тянуть одеяло каждое само на себя. Все ведь стали капиталистами. Кто оттяпывает газ, кто бывшие общими военные базы, кто спекулирует нефтью. Все стали искать, чем можно заарканить благоденствующую с их точки зрения Россию, а Россия думает, чем можно поприжать несговорчивые бывшие республики. Вот и получается, что прав был вождь пролетариата, говоря о силовом принципе дележа при капитализме.