Пером по шапкам. Книга вторая. Жизнь без политики

Раньше от корня "добр" и "зло" в употреблении было до 200 слов на каждый корень. А сейчас около 40. Есть слово "злодей", а "добродей" умерло. Есть "злодейство", а "добродейство" тоже умерло …

буду стараться регулярно читать "Дар слова" и внедрять в обиход новые слова»)

О каких же новых словах идёт речь?

Но сначала несколько обычных слов о самом Эпштейне. Титулов у него немало. Окончил филологический факультет МГУ, автор многих статей и книг по вопросам литературы, языка, истории и теории советской идеологии и философии, профессор русской литературы университета Эмори (США), член Российского Пен-клуба и Академии российской современной словесности, Лауреат Премии Андрея Белого 1991 года, премии журнала «Звезда» (1999), премии русской эмиграции «Liberty» (2000). По крайней мере, так он представлен в Интернете.

И что же предлагает россиянам в своих лекциях на телеканале и в течение десяти лет внедряющий сетевой проект «Дар слова» этот профессор русской литературы американского университета?

Основная идея его заключается в том, что необходимо ради выживания русского языка позволить его коренным носителям освободиться от оков русской грамматики, которая будто бы не позволяет свободное словотворчество, ограничивая своими ненужными устаревшими правилами.

Но, во-первых, почему русский язык надо спасать? Я согласен, что это жизненно необходимо, но почему и от кого спасать?

На мой взгляд, жителя России и пишущего на русском языке, хотя по специальности я являюсь преподавателем английского языка, русский язык сегодня в опасности по той причине, что ему стали уделять гораздо меньше внимания в наших учебных заведениях, грамотность школьников и студентов снизилась, чему способствует в немалой степени и падение речевой культуры дикторов радио и телевидения, которые в прежние годы были эталоном использования русского языка.

Русский язык в опасности от внедрения в нашу лексику большого числа иноязычных слов, преимущественно английских.

Русскому языку угрожает свободная публикация литературных произведений, многие авторы которых, пользуясь тем, что печатают произведения за свой счёт, позволяют употребление не только неграмотных в литературном отношении слов и словосочетаний, но и заведомо недопустимой ненормативной лексики.

Русский язык может сильно пострадать и от не до конца продуманных или придуманных с неблаговидными целями нововведений в русскую грамматику типа устранения из применения буквы «ё» или изменения правил употребления иноязычных слов типа «кофе».

Наконец, русский язык вместо выживания может прийти к деградации, если его пользователи станут откликаться на увещевания некоторых, с позволения сказать, зарубежных языковедов, свободно его коверкать, придумывая и внедряя в жизнь свои собственные варианты слов.

К счастью, такого никогда не случится, поскольку русский язык, как, впрочем, и все другие языки мира, формируется не по указаниям сверху. Он действительно живой наш язык и ежедневно в нём появляются новые слова, но они рождаются по своим собственным законам, а не по чьим-то рекомендациям.

Например, Эпштейн предлагает в числе сотен изобретенных им слов (беру одно наугад) «люболь». Скажите это слово в разговоре кому-нибудь, и никто не поймёт, о чём речь, пока не услышите объяснение самого изобретателя:

«Это такая любовь, которая вбирает в себя боль, становится неотделимой от боли, а порой любит и лелеет саму эту боль. Боль зависимости от любимого, боль непонимания, невзаимности, несоединимости – всё это может переполнять любовь и делать ее люболью.

Ты все еще любишь его? – Да какая уж тут любовь. Одна люболь осталась».

Это надуманное слово никогда не войдёт в словарный запас русского языка по той простой причине, что само состояние автором надумано. Любовь с болью в сердце бывает и довольно часто, когда понимаешь, что нельзя этого человека любить, а любишь вопреки здравому смыслу. Не случайно в народе говорят: «Любовь зла – полюбишь и козла». Не будешь ведь придумывать по этому поводу новое слово «козлюбовь», которое как раз отразит собой эту мысль?