Пером по шапкам. Книга вторая. Жизнь без политики

Возможно, автор этих слов писал вполне грамотно, подразумевая в последней строчке в слове "косит" ударение на букве "и", что правильно было бы. Такое ударение не мешает чтению стихов. Поскольку второе двустишие написано анапестом, то первые два слога должны быть безударными, а, стало быть, слово "косит" проговаривается безударно, делая акцент строки на слове "глазом". Однако благодаря мелодии, написанной на эти слова, в последней строчке происходит, так называемая, синкопа то есть сдвиг ударения на первый слог. И, видимо, авторы песни не обратили внимания на появившуюся при этом безграмотность в содержании. Ведь "косит" с ударением на первом слоге означает, что кто-то косит сено или траву и уж, конечно, не глазом, а косой. Если же мы хотим сказать, что кто-то искоса посмотрел на кого-то, несомненно, мы скажем, что он косит глазом с ударением на "и", то есть на втором слоге. Авторы песни не задумались над парадоксальностью смысла фразы "косит глазом" (как косой) с ударением в первом слове на первом слоге. Слова-то однокоренные, но семантически разные. Такое часто случается не только в русском языке, но и в других. Я бы мог с лёгкостью привести немало примеров из английского языка, где от постановки ударения в слове меняется его смысл, но не стану этого делать по той причине, что и в других языках зачастую происходит то же самое.

В нашем же случае со словом "косит", авторы песни оказали медвежью услугу многим меломанам, запомнившим это неверное ударение на первом слоге, когда кто-то косит глазами. Кстати, в песне легко можно было устранить эту безграмотность, слегка изменив строчку, например, так: "косит глазами он на меня". Здесь ударение в слове "косит" вынужденно падало бы на нужный второй слог. Правда при этом несколько страдал бы ритм песни, но сохранялась бы грамотность речи. Между прочим, сегодняшнее жаргонное выражение "косить (то есть отлынивать) от работы, армии или чего-то ещё" с такой же неверной постановкой ударения в третьем лице единственного числа этимологически возможно связано с упомянутой популярной в прошлом песней.

Но бывает, что авторы сознательно искажают слова и меняют ударения в словах. В качестве яркого примера можно взять известное стихотворение Евгения Евтушенко "Идут белые снеги", которое так и начинается:

Идут белые снеги,

как по нитке скользя…

Жить и жить бы на свете,

да, наверно, нельзя.

Мы не будем в настоящий момент обсуждать содержательность этих строк, так как у нас другая задача. Стихи написаны в 1965 году, в период кульминационной популярности поэта. Несомненно, молодой поэт знал в то время, что в слове "идут" ударным является второй слог, а не первый, и что слово "снег" имеет множественное число "снега", а не "снеги". Сказать, что искажение русских слов поэтом в этом стихотворении можно объяснить требованиями особой поэтики, красотой слога, необыкновенной образностью, мне кажется, нельзя. Здесь скорее обыкновенное стремление к вычурности, к парадоксальности, чтобы привлечь внимание, но не к красоте русского слова. Ведь можно же сказать проще и красивее:

Сыпет снег, чист и светел,

как по нитке скользя…

Жить и жить бы на свете,

да, наверно, нельзя.

Тут и рифма лучше, да и в воображении представить снега, скользящие по нитке, труднее, чем снег. Но в период популярности поэта редакторы, очевидно, не считали себя в праве спорить с автором, а зря. Правда, вопрос отношения к неординарным личностям довольно спорный. Многие полагают, что таланту можно прощать все его прегрешения.

Помню, как в юные годы мы, молодые тогда поэты Ялты собирались в горкоме комсомола читать друг другу свои стихи. Среди нас самым молодым был нынешний детский писатель Григорий Остёр, которого мы звали просто Гариком. Тогда он любил поражать нас своей плодовитостью, принося на следующий день с десяток написанных за ночь стихотворений. Но дело не в скорости написания, о чём речь впереди. Мне помнится одно стихотворение Гарика не наизусть, а по содержанию, в котором рассказывается о военном трубаче. Парня никто не любил, товарищем хорошим он не был, воровал и отличался другими плохими поступками, "но, – патетически заключается в стихотворении, – на трубе играть умел, как ни один другой". Иными словами этот его талант должен был перекрывать всё остальное.

Не уверен в том, что так должно быть в жизни. Скорее, о таком трубаче надо было писать с сожалением, а не с гордостью. Талант хорош, когда он не сам по себе, а служит людям, принося пользу. Какой может быть радость у человека, которого только что обокрали, а в ответ на возмущение исполняют прекрасно мелодию на трубе? Это напоминает мне массовые празднества, устраиваемые для бедного народа. Чем беднее становится народ, тем пышнее народные гуляния с единовременными подарками.