Пером по шапкам. Книга вторая. Жизнь без политики

Единственным пострадавшим в аварии оказался Ландау. Жена Кора, узнавшая о трагедии, показана сидящей у телефона и не поднимающей трубку телефона из страха услышать, что Ландау умер. То есть она не бросилась в больницу к родному человеку, как сделали сотни друзей и почитателей гения, организовавших круглосуточное дежурство у постели не приходящего в сознание великого человека, не оборвала телефоны профессуры Москвы, требуя спасти любимого ею человека. Это делали другие люди, благодаря которым приехали специалисты-медики даже из-за границы и спасли хоть ненадолго жизнь Ландау. Авторы фильма даже в этом трагическом эпизоде не отступили от своей идеи любвеобильности, не устаю повторять, учёного, показав, что у постели больного сидит его любовница, назвавшаяся женой, а медсестра больницы по-простецки насилует больного в его постели, чтобы потом при его выздоровлении сообщить, что ждёт от него ребёнка. По фильму получается, что гением Ландау был в любовных приключениях, а не в физике. За что тогда ему тут же в больнице вручили удостоверение лауреата Нобелевской премии?

Жена Кора через несколько дней после трагедии с мужем сама попадает в больницу и, очевидно, по этой причине появилась у постели больного почти через два месяца, когда больного фактически уже поставили на ноги. А то, что больной близок к выздоровлению, авторы показали весьма оригинально в том же ключе женомании, когда Ландау останавливает медсестру и у неё на груди выводит замысловатые физические формулы. Больше ему писать их было негде, как на женской груди.

Этот эпизод, как и многие другие в картине, говорят о болезненной любви создателей фильма к пошлости, вызывающей чёткое неприятие нормально воспитанного человека.

Фильм заканчивается сообщением Коры зрителю о том, что она забрала мужа и потом долгих шесть лет сама ухаживала за ним, не позволяя этого делать больше никому, и после смерти так и не вернувшегося к научной деятельности учёного, патетически произносит: «Я не могу без тебя».

Но слова не звучат убедительно. Авторам фильма не удалось увидеть и показать самую суть трагедии.

Представьте себе, что жена горячо любимого ею человека действительно страдает от его измен и готова разойтись с ним, но он попадает в аварию и становится совершенно беспомощным. Тогда она, продолжающая его любить, благодарит небо за то, что теперь она может видеть его каждый день, каждый день ухаживать за ним, что теперь он только её и ничей больше. А муж плачет от того, что такой любящей, такой нежной женщине доставлял столько страданий своими изменами. Вот где настоящая человеческая трагедия, случающаяся в жизни и не раз описанная мастерами пера, но которая, по всей видимости, не имела места в отношениях Коры и Ландау.

И если меня спросят, почему же тогда Кора не бросила больного мужа, почему она за ним ухаживала до самой смерти, я тоже спрошу, не отвечая: А как же тогда поступить с только что присуждённой Нобелевской премией? Она ведь в случае добровольного ухода от больного мужа бывшей жене не досталась бы. Не в этом ли зарыта собака? Человеческая душа потёмки. Однозначного ответа о её движениях дать никто не может.

Но всё-таки как же ответить на вопрос: всё ли позволено Юпитеру, что не позволено быку?

В 1921 году, когда Ландау как раз закончил школу, тогдашнему руководителю государства Ленину попалась на глаза книга Аркадия Аверченко «Дюжина ножей в спину революции», и вот что он написал о ней в начале своей статьи-рецензии «Талантливая книжка» для газеты «Правда»: «Интересно наблюдать, как до кипения дошедшая ненависть вызвала и замечательно сильные и замечательно слабые места этой высокоталантливой книжки. Когда автор свои рассказы посвящает теме, ему неизвестной, выходит нехудожественно. Например, рассказ, изображающий Ленина и Троцкого в домашней жизни. Злобы много, но только непохоже, любезный гражданин Аверченко! Уверяю вас, что недостатков у Ленина и Троцкого много во всякой, в том числе, значит, и в домашней жизни. Только, чтобы о них талантливо написать, надо их знать. А вы их не знаете», и заканчивается рецензия словами: «Некоторые рассказы, по-моему, заслуживают перепечатки. Талант надо поощрять».

Вот как относился к талантам даже не советским по духу Ленин, которого в фильме Ландау почему-то отнёс к фашистам. «Талант надо поощрять», но значит ли это, что ему всё позволено? Бесспорно, нет. Талант интересен тогда, когда он полезен людям. И не должно такого быть, чтобы с одной стороны талант служил народу, а с другой стороны презирал этот народ и нарушал веками выработанные им традиции, правовые и этические нормы поведения. В фильме «Мой муж гений» утверждается, на мой взгляд, обратное, а потому просто вреден для показа широкой аудитории.

Интернет-журнал «Русский переплёт», 13.12.2008

Внимание – мошенник!