Perpetuum mobile

Жеом Киано оказался подвижным мужчиной средних лет, со жгуче-черной вьющейся шевелюрой.

– Жена ушла в гости, так что можем поболтать без помех.

Он показал Корману на кресло, сам же уселся на вертящийся стул перед аппаратом видео. Квартира была просто и скромно обставлена, но видео у Жеома, как заметил Корман, было последней модели. И какое-то уж больно «навороченное».

– Я добавил памяти и разогнал процессор… – похвалился Жеом.

– Раза в полтора?.. – вежливо поинтересовался Корман.

– В десять.

Корман присвистнул.

– Как?!

– Придумал охлаждение жидким азотом.

– Так вы – физик? – догадался Корман.

– Из непризнанных. Но, раз у вас ко мне письмецо, значит кто-то в меня верит.

Он вскрыл пакет, переданный Корманом. Там оказался плотно исписанный лист бумаги, и фотокопия какой-то научной статьи.

Быстро прочел письмо и кинул на стол. Немного промахнулся и листок спланировал на пол. Корман нагнулся и любезно подал его Жеому. Очевидно, писано рукой Хайд. Беглый взгляд, который только и позволил себе Корман, выхватил строки: «…насколько верными представляются Вам выводы давней работы Левкиппы Картиг «О фрактальной природе пространства-времени…»

Жеом Киано с улыбкой принял помощь и пояснил:

– Семнадцатилетняя Левкиппа подавала большие надежды, как математик, но… не судьба. Это – ее единственная самостоятельная работа, которая стала известна много лет спустя. Она до сих пор до конца не понята.

Схватил карандаш, написал короткую записку и вручил Корману.

– Мой адрес электронной почты. Благодарю за визит. Заходите, если что. И передавайте привет…

– Обязательно.

Корман встал, обменялся рукопожатием с Жеомом. Выходя, бросил взгляд на фотографию на стене. И чуть не вздрогнул. Фото: мужчина в инвалидной коляске и стоящая рядом женщина с детски простодушным лицом – было ему знакомо. Впервые он увидел его мальчишкой, когда подобрал в школе газету, оброненную господином директором. Любопытно было листать то, что читают взрослые. Многое непонятно, что-то скучно, а что-то пугало. Например: «Злодейская шутка».

Некий юноша тяжело болел, не мог самостоятельно передвигаться, и жил в интернате. Однажды, когда его вынесли во двор, подышать воздухом, ветром с его головы сорвало панаму. Инвалид беспомощно смотрел, как ее мотает по земле.

Психически неполноценная девушка, тоже из клиенток этого заведения, работала здесь же санитаркой. Это было всё, что позволял ее примитивный интеллект. Она подобрала утерянную молодым человеком шляпу, принесла и аккуратно надела ему на голову. Так возникла эта любовь.

Закон запрещал вступать в брак недееспособным. Однако нашлась богатая, вздорная дама, сказавшая: «Интересная получится шутка!..»

Хозяйка обладала огромной властью. Свободно путешествовала (под вымышленными именами) по враждебной ей Эгваль. Неуловимая для контрразведки, делала, что хотела. Вздумалось поглядеть, что выйдет из союза двух калек, значит, издевательскому опыту – быть. Никто ей не помешал – деньги в наш просвещенный век решают все.

Странно, что оба ущербных оказались счастливы. «Я – его руки, а он – моя голова», – говорила она, и добавляла, что он научил ее понимать показания часов. «Я без нее – никто», – говорил он. Они жили долго и умерли в один день.

– Мои родители, – пояснил Жеом Киано. – Болезнь не дала отцу развиться физически, а матери интеллектуально. Но гены у обоих были абсолютно здоровые. Ее высочество это поняла. За что ей бесконечная благодарность.

Затем Корман посетил местное отделение Банка Магистрата. На самом деле – давно уже филиала Банка Эгваль, но историческое название сохранилось. Когда авто с Корманом и четверкой вооруженных бойцов подкатило ко входу, появился банковский служащий с нервно бегающими глазами. Уж не заявились ли дорогие гости с реквизицией?

Корман поспешил его успокоить. Никто не думает обижать уважаемый банк. Частная собственность превыше всего.

– Я хочу снять деньги со счета. Это – моя охрана.

– А… э-э… извольте…

Чинуша сделал приглашающий жест и натянуто улыбнулся.

Провожали их несколько лиц более высокого ранга. Пока люди Кормана грузили ящик с золотыми червонцами в джип, банкиры стояли у входа, наподобие почетного караула. На их физиономиях играли довольные улыбки. Обобрали солдафона! Генеральские погоны носит, а туп как пробка – ничего не смыслит в котировках. Согласился на самый грабительский обменный курс.

Корман распрощался и отбыл. Откинувшись на сиденье, сардонически ухмыльнулся. Банковское дело – опасное для здоровья занятие, ибо затмевает разум. Да, господа финансисты, вы нарисовали в своих бухгалтерских книгах очередную бешеную сумму за несколько килограммов монет из желтого металла. И радуетесь, как малые дети, слепившие пирожок из грязи. Каков процент! Какая прибыль! Какие деньги снова у вас есть! Да? У вас на руках клочок бумаги весом в полграмма и на нем несколько микрограммов чернил. Корман вспомнил, что современные банковские документы еще более эфемерны, поскольку хранятся в памяти электронных вычислителей. В виде магнитных записей. И рассмеялся уже в голос.