Perpetuum mobile

Спохватилась. Встряхнула головой. В центре каюты возникло изображение Небесного города. Примерно метр в длину, чуть меньше в ширину и с десяток сантиметров толщиной. Оно было объемным, красочным и позволяло разглядеть мельчайшие детали.

– Наш «Ксанаду». Смотри.

Андрей смотрел и так, безо всяких понуканий. Смотреть было на что. Со всех сторон Небесный город (как там его назвала Марсия?) окружали светящиеся точки. Они медленно двигались, сжимая кольцо осады, за каждой крошечной точкой тянулся такой же миниатюрный огненный след.

– Красиво. Да?

Марсия прошлась танцующим шагом вокруг изображения «Ксанаду». Ее тонкие пальцы быстро схватили светлую точку. Так ловкий человек снимает нагар с фитиля свечи, не обжигая пальцев.

– А вот еще. И еще… сейчас поймаю!

Обомлев, Андрей смотрел на ее игру. Понимая, что там, снаружи, далеко в пространстве, одна за другой реально гибнут запущенные с территории протектората Тир ракеты.

Рванулся в прыжке. Мягкая, невидимая сила схватила его на полпути, не дав сбить Марсию с ног. Но, все же, рефлекторно отшатнувшись, она не удержала равновесия и шлепнулась на пол. В другое время Андрей рассмеялся бы, насмешливо и зло, прямо в ее сконфуженную физиономию. А сейчас, спеленатый силовым полем по рукам и ногам, мог только смотреть, как две оставшиеся яркие точки, которые не успела «погасить» Марсия, жалят «Ксанаду». Неужели у новтеран нет автоматической системы ведения огня?! Марсия поднялась на ноги… Она не успеет! Почему-то в этот миг Андрей испытал острое чувство сожаления. Не о себе.

Она не сделала даже попытки. Вместе с Андреем смотрела, как расцвели два маленьких огненных бутона… и медленно погасли.

– Добавочная энергия в наши аккумуляторы. Можно было и остальные так. Но мне захотелось побегать, размяться.

Недоверчиво посмотрела на Андрея.

– Любопытно. Ты всерьез ждал, что «Ксанаду» погибнет? Даже с одной десятой мощности в накопителях Ричи он неуязвим для любых ваших средств. А мы никогда не снижаем заряд ниже одной трети. Даже через тысячу лет вы вряд ли сможете нас победить. Ах, я ужасно нелогична. Раз уж мы здесь, то… У вас никогда не появится шансов нас превзойти.

– Вы не дадите. Разрушив цивилизацию…

– Это вы называете цивилизацией? Мы введем это в рамки. Промышленного феодализма вам с лихвой достаточно. А мы станем сюзеренами. Нас примут, не сомневайся. Простой Средний Человек, для краткости скажу… «быдло» (я верно произношу?), примет любую власть, при которой будет счастлив. Мы изменим вашу культурную парадигму и сделаем быдло счастливым.

– Быдло?!

– Не в обиду, а для краткости. И верно по существу.

Андрей попытался прочесть на ясном лице Марсии издевку… и не смог.

– Тебя я назову сукой. Не в обиду, а для краткости. И верно по существу.

Мимолетная ли ее улыбка или просто игра освещения…

– Я ошиблась, употребив слово с негативной окраской. Правильно сказать: «обыватель».

Снова вперилась в него.

– Допустим, «Ксанаду» погиб бы. Вместе с нами. Но ты… умер бы тоже!

– Разумеется.

Она зло пнула воздух ладонью и картинка Небесного города исчезла.

– Разумеется! Разумеется… Разум имеется… Ты – дурак! Знаешь это?

Андрей промолчал. В стене возникла еще одна дверь, Марсия повелительно указала:

– Туда! Вон с глаз моих.

Когда Андрей ушел (там дикарю приготовлено удобное жилище), Марсия плюхнулась на софу, уставившись взглядом в потолок. Надо систематизировать свои воззрения в свете новых данных. Не животные, а дикари.

Осознанное самопожертвование свойственно только людям.

«Прямо штаб какой… Один сидит, а трое ходят. Думают», – подумал Фома о себе и о помощниках, имитирующих кипучую деятельность в соседнем купе. Он строго настрого запретил входить к нему, пока не позовет. На полу, на деревянной, наскоро сколоченной подставке перед ним покоился ртутно-блестящий, геометрически правильный предмет. Параллелепипед. Ну… ящик. Метр на метр на полтора, без швов или заклепок. Без единой ручки, за которую его можно было бы поднять.

Под порхающими над ним пухлыми ладонями Фомы он отзывался то чистой, звонкой нотой, то низким, скорбным звуком. В воздухе появлялись и гасли призрачные картины: чертежи, схемы, просто пейзажи далеких миров. Они вспыхивали, бледнели и таяли, чтобы через мгновение воскреснуть вновь. Библиотека. Квинтэссенция загадочных, превосходящих всякое разумение знаний. Недоступная для смертных, словно чаша Грааля. Словно локоть, который не укусишь.

Только что Фома получил над Библиотекой полный контроль на сто лет и один день вперед. Бездна любопытнейшей информации – впитывай, не хочу. Он тяжко вздохнул. Сто лет – слишком оптимистично, когда речь идет о последних днях человечества.