Перплексус

— Спасибо, Форт, — отозвался Виам, ещё раз глубоко вдохнул чудный летний воздух и, пройдя через внутренний двор, вошёл в высокий, освещённый десятками свечей, холл, украшенный в стиле арт-деко.

Минуя галерею, оранжерею, и ещё несколько помещений, старик заглянул в залу отдыха, а потом, в сопровождении помощника, направился к капсуле лифта.

— Виам, неважно выглядишь, приятель. Ты как?

— Терпимо, старина. Просто устал. Это был не самый лёгкий день.

— Может, я могу что-нибудь для тебя сделать?

— Да. Ты знаешь, я хочу написать инженерам шаблонов, — Форт вскинул руку и перед ним спроецировалась виртуальная панель задач, — слова благодарности. Знаешь, никогда прежде об этом не задумывался, но ребята знают своё дело. Направь мне, пожалуйста, шаблон текста для департамента фронт-енда.

— Исполнено. Будут ли ещё какие-нибудь распоряжения?

— Нет, Форт, спасибо. Хотя… постой. Когда Комитет проводит следующие бои?

— Через 1,5 месяца.

— Прекрасно! Мне нужен их проспект и билет. Мохаммед Али против Майка Тайсона, Костя Дзю против Геннадия «3G» Головкина — такое нельзя пропустить, — вдруг, он откинул трость и, встав в боксёрскую стойку, молниеносно выкинул перед собой два джеба, правый хук и улыбнулся, — Смекаешь?

— Не рассыпься, старпёр, — ответил Форт, сдерживая смех и изо всех сил стараясь сохранить невозмутимый вид. — Опять завтра брюзжать полдня будешь, что тут болит, там ломит…

На третьем уровне они вышли из кабины. Иллюминация коридора указала направление к апартаментам.

— Знаешь, надо бы ещё… мм… — уже стоя у двери, сказал Виам и отчего-то запнулся. — Доброй ночи, — попрощался он, так и недоговорив.

— Доброй ночи. Если что, ты знаешь, как меня найти. До завтра, — с натяжкой улыбнулся Форт, сделал несколько шагов назад и исчез.

Виам стоял, опираясь на трость и держась за дверную ручку, не решаясь войти. Ему не хотелось идти туда, не хотелось там быть. Он знал, что его ждёт и, как мог, старался отсрочить этот момент. Знал, так как, в последнее время, это происходило всё чаще — он, по-прежнему, справлялся с чувствами и не поддавался отчаянию, не позволял сожалениям сломать его, а раскаяниям завладеть разумом, однако с каждым днём становилось всё труднее противостоять своим мыслям.

Наконец, Виам открыл дверь и прошёл внутрь. Окна в комнате были зашторены. Затемнённый матовый экран осветительных приборов мягко рассеивал свет по просторной комнате, извлекая из темноты предметы интерьера. Паркет чёрного дерева прекрасно сочетался со светлыми стенами и потолком, а со вкусом подобранная и расставленная мебель создавала в апартаментах уют.

Едва он переступил порог, виртуальная панель задач активизировалась и запросила разрешение на смену верхней одежды. Виам голосом выбрал домашний комплект, и прошёл к любимому креслу, развёрнутому к окну во всю стену.

— Выключить свет, открыть шторы, — скомандовал он, и освещение медленно погасло, как это бывает перед представлением в театрах. Занавески убрались.

Окно выходило во двор, поэтому перед пожилым человеком открылась восхитительная панорама: на фоне звёздно-смоляного неба ещё угадывались белые верхушки покрытых густым лесом гор, у подножия которых находился парк и озеро с подсвеченным причалом.

Старик попросил открыть окна и комната наполнилась теплым свежим воздухом, стрекотанием цикад и ночным пением птиц.

Виам мог, сидя в кресле, наслаждаться природой или читать под звуки потрескивания дров в камине, иногда отвлекаясь на созерцание пламени. Он мог поиграть в виртуальный бильярд или побывать на сеансе кино… И, прежде, так начинались многие вечера с тех пор, как он оказался тут несколько лет назад. Однако их продолжение со временем изменилось. Ещё недавно Виам любил проводить здесь время, а теперь попросту убивал его. Конечно, он, как и раньше, получал удовольствие, но оно уже было иным, да и длилось недолго — старик стал часто задумываться о былом.

Как у каждого из людей, у него был багаж. Тот, что нельзя закрыть в камере хранения, потерять в путешествии или преднамеренно где-то оставить. Тот, что регулярно пополнялся разным содержимым. Тот, в котором постоянно появлялись и менялись вещи, приобретая и теряя свою значимость, порой, даже не зависимо от своего обладателя.

Временами появлялись носильщики, которые помогали с багажом, но потом, что-то оставив или забрав поклажу с собой, они исчезали, когда смысла нести что-то вместе уже не было. Хотя, надо сказать, встречались и исключения — те, кто был готов остаться. Был готов, но не остался…

Багаж этот ничего не весил, но, иногда, невыносимо тяготил. Старик им бесконечно дорожил, хотя тот ничего не стоил. Он не был видим или осязаем, но Виам всецело находился в его власти, ибо багаж был его прошлым — сутью его «Я».

Так вот, существовал в этом багаже один саквояж. Да, тот самый — неприметный, заурядный, совсем простой; со сломанным замком и потёртой ручкой, — в котором хранились вопросы, что не были заданы, и где собирались ответы, что не были приняты.