Перси Джексон и Море чудовищ

Дочь Ареса заерзала на месте, словно даже она не хотела славы ценой того, чтобы ходить в любимчиках у Тантала.

— Сэр…

— Иди! — прорычал он.

Кларисса неуклюже поклонилась и торопливо пошла к Большому дому.

— Ну, а ты что скажешь, Перси Джексон? — спросил Тантал. — Какие замечания будут у нашего посудомойки?

Я промолчал. Я не собирался доставлять ему удовольствие снова наказывать меня.

— Хорошо. И позволю себе напомнить каждому: никто не покинет этот лагерь без моего разрешения. А всякий, кто попытается… конечно, если он останется в живых после этой попытки, будет изгнан навсегда, но этим дело не кончится. Отныне и впредь гарпии ужесточат комендантский час, а они всегда голодны! Спокойной ночи, дорогие мои. Приятных сновидений.

По взмаху руки Тантала костер погас, и обитатели лагеря поплелись отыскивать свои домики в потемках.

* * *

Я ничего не стал объяснять Тайсону. Он понимал, что я расстроен. Сообразил, что я собирался отправиться в путешествие, а Тантал мне не разрешил.

— Ты все равно пойдешь? — спросил он.

— Не знаю, — вынужден был признаться я. — Это будет тяжело. Очень тяжело.

— Я помогу.

— Нет. Я… хм, я не могу попросить тебя об этом, дружище. Слишком опасно.

Тайсон посмотрел на лежавшие у него на коленях кусочки металла, из которых он что-то собирал, — пружинки, колесики, какие-то проводки. Бекендорф дал ему кое-какие инструменты и разрозненные части, и теперь Тайсон каждый вечер возился с ними, хотя я очень сомневался, что он своими ручищами справится со всеми этими крохотными и тонюсенькими детальками.

— Что ты мастеришь? — спросил я.

Тайсон не ответил. Вместо этого он как-то жалобно проскулил.

— Аннабет не любит циклопов. Так… ты не хочешь, чтобы я отправился с тобой?

— Дело не в этом, — произнес я не вполне искренне. — Ты нравишься Аннабет. Правда.

В уголках глаза у него появились слезы.

Я вспомнил, что Гроувер, как все сатиры, умел читать человеческие чувства. Может, и циклопы обладают такой же способностью?

Тайсон сложил свои детали в промасленную тряпицу. Потом лег на койку и прижал узелок к груди, как дети прижимают к себе плюшевого мишку. Когда он отвернулся к стене, я увидел странные шрамы у него на спине, будто кто-то проехался по нему трактором. В тысячный раз я задумался над тем, кто мог так его искалечить.

— Папа всегда заботился обо м-м-мне. — Тайсон шмыгнул носом. — А теперь… мне кажется, что он сердится на меня… что я циклоп. Зря я родился.

— Не смей так говорить! Посейдон признал тебя, разве нет? Значит… он заботится о тебе… и еще как!

Голос мой задрожал и прервался, когда я подумал, что все эти годы Тайсон прожил на улицах Нью-Йорка в коробке из-под холодильника. Как он мог после этого думать, что Посейдон заботится о нем? Какой отец допустит, чтобы такое творилось с его ребенком, даже если этот ребенок — чудовище?

— Тайсон… Лагерь будет тебе хорошим домом. А остальные привыкнут. Обещаю.

Тайсон вздохнул. Я ждал, что он еще что-нибудь скажет. Потом понял — он уже спит.

Я лег на спину и попытался сомкнуть веки, но глаза не хотели закрываться. Я боялся, что мне может снова присниться Гроувер. Если это злополучное родство душ, эмпатическая связь — правда… то если что-нибудь случится с Гроувером… проснусь ли я вообще?

В окно светила полная луна. Издали доносился шум прибоя. Я ощущал нежное благоухание клубничных полей и слышал смех дриад, которые охотились в лесу на сов. Но что-то было не в порядке и в ночной тьме — болезнь Талии распространялась по всей долине.

Сможет ли Кларисса спасти Холм полукровок? Тут же я подумал, что у меня возникли бы серьезные трудности с получением почетного знака «Лучший в лагере» из рук Тантала.

Выбравшись из кровати, я быстренько оделся. Схватил пляжное одеяло и вытащил из-под койки упаковку с шестью бутылками колы. Употребление колы запрещалось правилами. Не позволялось вообще проносить внутрь закуски и напитки, купленные вне лагеря, но, если поговорить с нужным парнем из домика Гермеса и заплатить ему несколько золотых драхм, он тайком мог притаранить практически все из ближайшего магазина.

Выходить из домиков после объявления комендантского часа тоже запрещалось. Если б меня поймали, то я нарвался бы на крупные неприятности, либо меня сожрали бы гарпии. Но я хотел увидеть океан. Рядом с морем мне всегда становилось легко. И голова работала лучше. Я вышел из домика и направился к берегу.

* * *

Расстелив одеяло у полосы прибоя, я с характерным хлопком открыл банку колы. По какой-то причине сахар и кофеин всегда успокаивали мой перевозбужденный мозг. Я попытался придумать, что же сделать, чтобы спасти лагерь, но в голову ничего не приходило. Хотелось, чтобы Посейдон поговорил со мной, дал какой-нибудь совет.

Ясное небо было усыпано звездами. Одно за другим я отыскивал созвездия, которые показывала мне Аннабет, — Стрелец, Геракл, Северная Корона, и тут рядом раздался голос:

— Красиво, правда?

Я едва не поперхнулся газировкой.