Перси Джексон и Море чудовищ

Полифем застыл в нерешительности, сжимая в руке валун, способный размозжить голову предполагаемой «невесте».

— Рецепт? — переспросил он.

— Да-да! Не следует есть меня сырым. У тебя могут появиться разные вирусы, ботулизм — словом, ужас! Я гораздо вкуснее, когда меня жарят на гриле, на медленном огне. С кисло-сладкой приправой из манго! Ты можешь пойти за манго прямо сейчас, оно растет в лесу. А я подожду.

Монстр призадумался. Сердце мое бешено колотилось о ребра. Я понимал, что погибну, если брошусь на циклопа. Но дать чудовищу убить Гроувера я тоже не мог.

— Поджаренный на гриле сатир с кисло-сладкой приправой из манго, — мечтательно произнес Полифем. Он оглянулся на Клариссу, по-прежнему висевшую над горшком с кипящей водой. — Ты тоже сатир?

— Да нет же, куча дерьма! — взвыла Кларисса. — Я — девушка! Дочь Ареса! А теперь давай развяжи меня, чтобы я могла выпустить тебе кишки!

— Хочешь выпустить мне кишки? — повторил Полифем.

— И засунуть их тебе в глотку!

— Однако ты храбрая.

— Отпусти, кому сказано!

Полифем сгреб Гроувера так, словно это был нашкодивший щенок.

— Сейчас надо проведать овец. Свадьба откладывается до вечера. Основное блюдо — жаркое из сатира!

— Но, стало быть… ты все равно женишься? — Казалось, Гроувер задет. — И на ком же?

Полифем посмотрел в сторону кипящего горшка.

— О нет! — задушенным голосом выкрикнула Кларисса. — Ты это не всерьез. Я не…

Прежде чем мы с Аннабет сумели что-либо предпринять, Полифем сорвал Клариссу с веревки, словно спелое яблоко, и швырнул их с Гроувером в глубину пещеры.

— Устраивайтесь поудобнее! Я вернусь на закате, чтобы совершить великий обряд!

Затем по свистку циклопа смешанное стадо коз и овец — помельче, чем те овцы-людоеды, — заполонило пещеру и выбежало из нее, минуя своего хозяина. Пока они бежали к пастбищу, Полифем награждал их легкими шлепками, называя по именам — Белтбастер, Таммани, Локхарт и так далее.

Когда последняя овца оказалась снаружи, Полифем заслонил отверстие заменявшим дверь валуном с такой же легкостью, как я закрываю дверцу холодильника, заглушив отчаянные вопли Клариссы и Гроувера.

— Манго, — проворчал Полифем себе под нос. — А что такое манго?

Широкими шагами, в развевающейся бледно-голубой хламиде он спустился по склону холма, оставив нас наедине с котлом кипящей воды и валуном весом в шесть тонн.

* * *

Казалось, прошло уже несколько часов с тех пор, как мы предприняли первую попытку откатить камень, но все напрасно. Валун не поддавался. Мы кричали в трещины, стучали по камню, делали все, чтобы подать знак Гроуверу, но слышал ли он нас, мы не знали.

Даже если каким-то чудом нам удастся убить Полифема, толку от этого будет мало. Гроувер и Кларисса погибнут в наглухо закрытой пещере. Единственный, кто мог сдвинуть скалу, был циклоп.

В приступе отчаяния я ударил Анаклузмусом по валуну. Посыпались искры, но больше ничего не произошло. Обломок скалы не тот враг, с которым можно сражаться волшебным мечом.

Выбившись из сил, мы с Аннабет присели на выступ валуна и стали издалека следить за нежно-голубой фигурой циклопа, бродившего между своими стадами. Он разумно отделил обычных животных от овец-людоедов, пустив стада пастись по разные стороны расселины, проходившей через остров. Единственный путь через нее лежал по висячему мостику, а расстояние между его дощечками было слишком велико для овечьего шага.

Мы следили за тем, как Полифем навестил свое плотоядное стадо на дальней стороне. К сожалению, его они не сожрали. По сути, он вообще обращал на них мало внимания. Накормил их кусками волшебного мяса из огромной плетеной корзины, что лишь усилило мое отвращение к мясному, появившееся с тех пор, как Цирцея обратила меня в морскую свинку… Может, настанет время и, присоединившись к Гроуверу, я стану вегетарианцем.

— Тут нужна хитрость, — решительно сказала Аннабет. — Силой мы его не возьмем, стало быть, надо прибегнуть к хитрости.

— О'кей, — кивнул я. — Но к какой?

— Над этим я пока еще не думала.

— Замечательно.

— Полифему придется отвалить камень, чтобы загнать стадо.

— На закате, — напомнил я. — Именно тогда он собирается жениться на Клариссе и поужинать Гроувером. Не могу даже сказать, что из этого неприличнее.

— Я могу проникнуть внутрь, — сказала Аннабет, — невидимой.

— А как насчет меня?

— Овца, — промурлыкала Аннабет, лукаво взглянув мне в глаза, что всегда заставляло меня насторожиться. — Ты любишь овец?

* * *

— Никуда не уходи, — велела Аннабет, невидимкой стоявшая где-то справа.

Ей было легко говорить. Она-то не висела под брюхом у овцы.

Впрочем, надо признать, это оказалось не так уж трудно. Прежде я заползал под мамину машину, чтобы поменять масло, это было почти одно и то же. Овца отнеслась к этому совершенно спокойно. Даже самая маленькая овечка Полифема имела достаточно крупные размеры, чтобы выдержать мой вес, к тому же отрастила густую шерсть. Я вцепился в эту самую шерсть обеими руками, ногами сдавил бедра животного — и вот я уже превратился в детеныша кенгуру под брюхом овцы и постарался повернуть голову так, чтобы жесткие овечьи волосины не лезли в нос и в рот.