Перси Джексон и последнее пророчество

Одна из них посмотрела на меня, и, хотя не произнесла ни слова, моя жизнь в буквальном смысле промелькнула передо мной за одно мгновение. Вдруг мне стало двадцать, потом я оказался мужчиной средних лет и наконец — дряхлым стариком. Силы покинули меня, и я увидел собственное надгробие, разверстую могилу, опускающийся в нее гроб. И все это меньше чем за секунду.

«Дело сделано», — сказала она.

Парка подняла отрезок синей пряжи, и я сразу понял, что это та же самая пряжа, которую я видел четыре года назад, когда она перерезала ее на моих глазах. Я тогда решил, что это моя жизнь, но теперь понял, что Луки. Они тогда показывали мне жизнь, которую придется принести в жертву, чтобы все шло своим чередом.

Они подняли тело Луки, которое теперь было завернуто в бело-зеленый саван, и понесли его из тронного зала.

— Постойте, — сказал Гермес.

Бог глашатаев был одет в классический белый древнегреческий гиматий, сандалии и шлем. Крылышки шлема Гермеса трепыхались, когда бог двигался. Вокруг его жезла, шепча: «Бедный, бедный Лука», вились змеи Джордж и Марта.

Я подумал о Мей Кастеллан — вот сидит она в одиночестве у себя на кухне, готовит печенье и делает сэндвичи для сына, который никогда не вернется.

Гермес откинул саван с лица Луки и поцеловал его в лоб, потом пробормотал какие-то слова на древнегреческом — последнее благословение.

— Прощай, — прошептал он, кивнул и разрешил паркам унести тело сына.

Когда они ушли, я вспомнил о великом пророчестве. Теперь эти слова обрели для меня смысл. «Душу героя заберет клинок окаянный». Героем был Лука. Окаянным клинком — нож, который Лука давным-давно подарил Аннабет, окаянный — потому что Лука нарушил обещание и предал друзей. «Ждет его конец, когда он сделает выбор». Мой выбор — отдать ему нож и поверить, как верила Аннабет, что он все еще способен встать на верную стезю. «Спасая Олимп или обрекая на гибель». Принеся себя в жертву, он спас Олимп. Рейчел была права. В конечном счете героем оказался не я, а Лука.

Понял я и кое-что еще: когда Лука погружался в реку Стикс, он должен был сосредоточиться на чем-то важном, что связывало бы его со смертной жизнью. Иначе бы он растворился в смертоносных водах. Я в подобной ситуации представил себе Аннабет, и, наверное, он тоже думал в этот момент о ней, вызвав в памяти ту сцену, что показывала мне Гестия, — те старые, добрые деньки с Талией и Аннабет, когда он обещал, что они будут одной семьей. Ранив Аннабет в схватке, он был потрясен настолько, что вспомнил свое обещание. И это позволило его смертному сознанию возобладать над Кроносом, одержать над ним победу. Его слабое место — его ахиллесова пята — спасло всех нас.

У стоявшей рядом со мной Аннабет подогнулись колени, я подхватил ее, но она закричала от боли, и я понял, что потянул ее за сломанную руку.

— О боги! Аннабет, извини, пожалуйста!

— Ничего, — ответила она и, потеряв сознание, свалилась мне на руки.

— Ей нужна помощь! — закричал я.

— Нет проблем. — Вперед вышел Аполлон. Его доспехи сверкали так ярко, что на них невозможно было смотреть. Да еще подобранные в тон противосолнечные очки и идеальная улыбка — он выглядел прямо как фотомодель для демонстрации боевого снаряжения. — Бог-врачеватель к вашим услугам!

Он сделал пассы над лицом Аннабет и произнес заклинание. Тут же синяки и царапины поблекли. Порезы и шрамы исчезли. Рука расслабилась, и Аннабет глубоко вздохнула во сне.

Аполлон ухмыльнулся.

— Через несколько минут она будет в полном порядке. А этого времени мне вполне хватит, чтобы сочинить стихи о нашей победе: «Аполлон и его друзья спасают Олимп». Здорово, да?

— Спасибо, Аполлон, — сказал я. — Я… гм… не возражаю.

Следующие несколько часов прошли как в тумане. Я вспомнил об обещании, данном маме. Зевс даже глазом не моргнул, когда я обратился к нему с этой странной просьбой. Он щелкнул пальцами и сообщил мне, что верхушка Эмпайр-стейт-билдинга теперь освещена синим светом. Большинство смертных будут недоуменно спрашивать, что это значит, но моя мама поймет: я остался в живых. Олимп спасен.

Боги занялись ремонтом своих тронов, и работа эта, коли за нее взялись двенадцать существ, наделенных сверхспособностями, была завершена на удивление быстро. Мы с Гроувером позаботились о раненых, а когда небесный мост был восстановлен, обнялись с нашими выжившими друзьями. Циклопы вытащили Талию из-под рухнувшей статуи. Она пришла на костылях, но в остальном была в порядке. Коннор и Тревис Стоуллы отделались небольшими ушибами. Они мне поклялись, что даже не особо мародерствовали в городе. От них же я узнал, что мои родители живы-здоровы, хотя на гору Олимп их не допустили. Миссис О’Лири откопала из-под завала Хирона и понеслась с ним в лагерь. Стоуллы немного волновались за старого кентавра, но он хотя бы остался жив. Кати Гарднер сообщила, что она видела, как в конце сражения из Эмпайр-стейт-билдинга выбежала Рейчел Элизабет Дэр. Рейчел была целехонька, но никто не знал, куда она делась, что давало мне повод для беспокойства.