Перси Джексон и проклятие титана

– Вашингтон примерно в шестидесяти милях отсюда, – сказала Бьянка. – Мы с Нико… – Она нахмурилась: – Мы там жили раньше. Как… как странно. Я об этом совсем забыла.

– Не нравится мне это, – сказала Зоя. – Нам бы следовало отправиться прямо на запад. В пророчестве же сказано – «на запад».

– Можно подумать, ты лучше умеешь выслеживать! – буркнула Талия.

Зоя шагнула в ее сторону:

– Ты сомневаешься в моем искусстве, ты, судомойка? Да что ты знаешь об умениях Охотниц?!

– Судомойка, значит? Это ты кого судомойкой обозвала? Что это за фигня, вообще, «судомойка»?

– Эй, вы, двое! – нервно вмешался Гроувер. – Хватит уже! Не начинайте все сначала!

– Гроувер прав, – сказала Бьянка. – В Вашингтоне шансов больше.

Зою это, похоже, не убедило, однако она нехотя кивнула:

– Ну хорошо. Поехали.

– Тебя увидят за рулем, и нас всех арестуют, – проворчала Талия. – Я и то больше выгляжу на шестнадцать, чем ты.

– Может быть! – огрызнулась Зоя. – Но я вожу машину с тех пор, как люди изобрели автомобили! Поехали.

Мы с Чернышом полетели дальше на юг, вслед за фургоном. Интересно, Зоя это серьезно? Я точно не знаю, когда изобрели автомобили, но, по-моему, это было в какие-то доисторические времена, когда люди еще смотрели черно-белый телевизор и охотились на динозавров.

Сколько же ей лет, этой Зое? И что имел в виду мистер Ди? Что это у нее за печальный опыт общения с героями?

Чем ближе к Вашингтону, тем медленнее летел Черныш. Он начал терять высоту и тяжело дышал.

– Ты нормально? – спросил я у него.

«Все хорошо, шеф! Я… я бы мог перевезти целую армию!»

– Что-то не похоже, что у тебя все хорошо.

Мне вдруг сделалось стыдно. Я же уже полдня гублю пегаса, заставляя его непрерывно лететь со скоростью автомобиля, едущего по автобану. Для коня это нелегко, даже для крылатого.

«Да ты не беспокойся, шеф! Я знаешь какой сильный?»

Наверно, он и правда сильный, но я подозревал, что Черныш скорее врежется в землю, чем признается, что устал. Этого мне не надо…

По счастью, белый фургон замедлил скорость. Он пересек Потомак и въехал в центр Вашингтона. Я вспомнил про противовоздушную оборону и все такое. Не знаю, как именно это работает и видны ли пегасы на обычных военных радарах, но мне не хотелось это проверять на собственной шкуре.

– Спусти меня здесь, – сказал я Чернышу. – Это достаточно близко.

Черныш так устал, что даже не стал возражать. Он камнем рухнул к подножию монумента Вашингтона, и я слез на газон.

Фургончик был всего в нескольких кварталах оттуда. Зоя припарковалась у обочины.

Я посмотрел на Черныша:

– Возвращайся в лагерь. Отдохни. Попасись на травке. Со мной все будет в порядке.

Черныш скептически склонил голову набок:

«Уверен, шеф?»

– Хватит с тебя на сегодня, – сказал я. – Со мной все будет в порядке. И спасибо тебе преогромное!

«Лучше бы преогромную копну сена, – задумчиво заметил Черныш. – Вот это было бы недурно… Ладно, шеф, но ты там поосторожнее. У меня такое ощущение, что они тут ищут кого-то совсем не такого милого и дружелюбного, как я».

Я пообещал, что буду осторожен. И Черныш улетел: описал пару кругов вокруг обелиска и исчез в облаках.

Я посмотрел на белый фургончик. Из него все вышли. Гроувер указал на одно из зданий, стоящих вдоль Национальной аллеи[2]. Талия кивнула, и все четверо ушли прочь, навстречу холодному ветру.

Я направился было следом. И застыл.

В квартале от меня отворилась дверь черного седана. Из машины вылез мужчина с седыми волосами, подстриженными по-военному, коротким ежиком. На мужчине были темные очки и черное пальто. Нет, конечно, вы можете подумать, что уж в Вашингтоне-то такие дядьки на каждом шагу. Но тут меня осенило, что я пару раз видел эту машину на шоссе, едущей на юг. Она преследовала наш фургончик.

Мужик достал мобильник и что-то в него сказал. Потом огляделся, словно желал убедиться, что все чисто, и пошел по Национальной аллее в сторону моих друзей.

А что хуже всего, когда он повернулся в мою сторону, я узнал его в лицо. Это был доктор Терн, мантикор из Вестовер-Холла.

Я надел кепку-невидимку и последовал за Терном, держась чуть поодаль. Сердце у меня отчаянно колотилось. Если он выжил после падения с утеса, значит, и Аннабет тоже должна была выжить! Мои сны не лгали. Она жива, ее держат в плену.

Терн соблюдал дистанцию, стараясь, чтобы мои друзья его не заметили.

Наконец Гроувер остановился напротив большого здания, на котором было написано: «Национальный музей авиации и космонавтики». Смитсоновский музей![3] Я тут был миллион лет назад, с мамой, только тогда все казалось куда больше.

Талия подергала дверь. Музей был открыт, но народу туда заходило немного. Погода холодная, школьники на каникулах… Ребята проскользнули внутрь.

Доктор Терн колебался. Я не понимал почему, но в музей он не пошел. Он повернулся и направился на другую сторону аллеи. Я мгновенно принял решение и последовал за ним.

Терн пересек аллею и поднялся на крыльцо Музея естественной истории. На двери была большая табличка. Поначалу я решил, что там написано «ЗАКРЫТО. ЧЕСТНОЕ МЕРОПРИЯТИЕ». Но потом понял, что, наверное, не «честное», а «частное».