Персидская гробница. Не трогай спящих

— Вы должны освободиться от мысли, — а я обнаружил, что эта мысль странным образом укоренилась в умах некоторых моих англосаксонских друзей, — относительно того, что женщины не слишком любят секс, что они не наслаждаются им, не испытывают удовольствия от того, что юристы и эксперты называют отклонениями. Но я чувствую, вы вряд ли разделяете их ошибочные представления. В любом случае, я уверен, вы найдете здесь то, что вам нужно. У вас широкий выбор; мир был создан не вчера!

— А теперь вам придется извинить меня. У меня есть определенные часы для размышлений, определенные часы для покаяния и умерщвление плоти. Я уверен, вы сумеете использовать наши возможности. Мы немало поработали, чтобы сделать их идеальными. Вы должны почувствовать себя совершенно свободным, чтобы реализовать все свои фантазии. Вам будут созданы все условия. А после этого мы снова поговорим. Кстати, Маларен будет вашим опекуном. Спокойной ночи.

Худ встал, но прежде чем он успел что-то предпринять, Загора повернулся, прошел через арку и исчез. По комнате пронесся поток воздуха, словно кто-то открыл наружную дверь. Худ был зол, расстроен и чувствовал, что его надули. Снова он почувствовал себя страшно беззащитным.

Маларен приблизилась и остановилась в ожидании. Худ допил вино. На другом конце комнаты в полной готовности стоял Чен.

— Хотите пойти со мной? — спросила Маларен.

Худ овладел собою.

— Конечно, но прежде всего мне хотелось бы получить сигареты и мою одежду. Не могли бы вы проводить меня туда, где они лежат?

— Нужно выполнять желание Учителя, делать то, что он сказал, чтобы подготовиться к дальнейшему.

— Давайте начнем с этого, — Худ посмотрел ей прямо в глаза. Она поколебалась, но потом повернулась и пошла вперед.

Они поднялись по широкой изогнутой лестнице, повернули в маленькую лоджию и она открыла дверь. Комната была обставлена с аскетичной простотой: матрас на низкой деревянной кровати, низкий лакированный столик, тростниковые циновки. В дальнем конце комнаты — туалет с душем и умывальником. Никаких признаков его одежды. Потом он заметил встроенный в стену шкаф. Вся одежда была внутри — кроме пиджака.

Он похлопал по брючному карману, нашел сигареты и зажигалку, закурил и глубоко затянулся. После этого захлопнул шкаф и подошел к двери. Маларен ждала снаружи.

— Маларен, грех подождет, — сказал Худ. — Вам лучше немного поспать. Встретимся утром, — и захлопнул дверь.

Худ сидел в темноте на кровати и курил. Он переоделся в собственную одежду и обнаружил, что ему оставили брючный ремень. Тот всегда можно было использовать как оружие в чрезвычайных обстоятельствах. Хитроумное устройство пряжки позволяло вынимать центральный язычок и ставить его на место, так что когда он обмотал ремень вокруг руки, в кулаке у него оказался двухдюймовый стальной штырь. Он чувствовал, что приближается момент, когда придется его использовать.

Худ ждал. В доме было тихо. Два часа ночи. В окно были видны освещенные луной лужайки с густыми тенями. Он медленно докурил сигарету. В идеальном случае пригодились бы туфли на веревочной подошве, но и его легкие башмаки телячьей кожи тоже годились.

Он пересек комнату и осторожно открыл дверь. В лоджии было темно. Худ шагнул вперед — и едва удержал равновесие. Обнаженная Маларен, свернувшись клубочком, дремала на коврике у порога, и когда он собрался её перешагнуть, проснулась и села.

Худ приложил палец к губам. Она молча поднялась на ноги, не спуская с него глаз. Слабый свет, проникавший через открытую дверь комнаты, золотил обнаженное тело.

— Что вы здесь делаете? — прошептал Худ. — Маларен, я думал, вы мой опекун, а не охранник.

— Это мое наказание. — Казалось, что её совершенно не волнует нагота, она просто стояла перед ним, не пытаясь укрыться.

— За что?

— Я должна отбывать наказание.

— Это не причина, — прошептал Худ и коснулся её руки. — Боже мой, вы замерзли. Вот… — он вернулся в комнату, взял кимоно, в котором ходил до того, и набросил ей на плечи. Потом отбросил назад рукава и завязал пояс. Кимоно было велико для нее, но все же лучше, чем ничего. — А теперь отправляйтесь спать.

— Что вы собираетесь делать? — спросила она.

— Взглянуть на имеющиеся запасы и чего-нибудь выпить. А вы оставайтесь и сторожите дверь, пока я не вернусь, И будьте хорошей девочкой.

— Я должна идти с вами.

Худ взглянул на нее. Ладно, подумал он, симпатичная девочка, все будет в порядке.

— Да, конечно. Ведь вы же мой проводник. Идите вперед.

Она спустилась по лестнице, приподнимая подол кимоно. Что же задумал Загора? Что? Она всего лишь тонкая соломинка в его руках…

Внизу девушка пересекла полутемный коридор и свернула в одну из открывшуюся перед ними комнат. Когда она дошла до арки в дальнем конце комнаты, Худ повернулся и на цыпочках проскользнул в арку, через которую они вошли. Свернув в сторону, он оказался в маленьком вестибюле, свет в который проникал только сверху, и притаился. Худ слышал, как прошла Маларен, его разыскивая. Потом выждал несколько минут и осторожно вышел.