Персидские юмористические и сатирические рассказы

Всю жизнь он искал и наконец нашёл то, что наполнит смыслом его пустое, никчёмное существование. Для него весь мир заключался теперь в этой женщине. Утратить её значило потерять все. И каким же надо было обладать мужеством, чтобы пойти на такую жертву! В глубине души он понимал, что верна пословица, говорящая, что невелика заслуга принести дар гробнице имама случайно пролитое лампадное масло. Но был не в силах поступить иначе. А может, причиной всему был даже не страх? Душевная апатия, нежелание ломать привычный ход жизни. Он не хотел поступиться ничем: ни хорошим обедом, ни спокойным сном, ни даже одной-единственной сигаретой. Его бросало в дрожь при мысли о том, что ему грозит каталажка и голод или по меньшей мере тюремная баланда. Там не будет ни одеяла, ни матраца, и спать придётся на голом полу…

* * *

Когда на следующее утро Шапур пришёл на завод, все были уже в сборе. Он запаздывал и был не в духе, понимая, что обманывает ожидания товарищей и — это ли не подлость? — сводит на нет все их усилия. Но побороть себя, подойти к ним и сказать: «Я с вами!» — не мог.

Опустив голову, он прошмыгнул в цех. Рабочие молча наблюдали за ним.

— Трусливый подонок! — крикнул кто-то ему вслед.

— Да будет вам! — послышался голос с другой стороны.— Дело-то наше гиблое! У всех семьи, дети! Зря только лезем в петлю!

— Никто вас не держит! Катитесь на все четыре стороны! — резко бросил в ответ кто-то из молодых.

— Ну и пойдём! Вас не спросим!..

— Проклятье на ваши головы! подошёл инженер Хошният.

— Все бастуете?

— Пока не освободят Каве, мы работать не будем! Ладно уж, откажемся от столовой! Чудес ждать нечего!

— Черт побери! Опять нарываетесь на неприятности? Каве сам виноват. Нечего было упрямиться! А теперь мы с отцом уже ничем ему помочь не можем.

— О чем же вы думали, когда отдавали его в руки этого негодяя?

— Да мы-то тут при чем? Он сам себе вырыл яму… Ладно, я повидаюсь ещё раз с господином полковником, поговорю. Может, смогу что-нибудь сделать. А столовую для вас обязательно построим.

Хошният говорил непривычно мягко, но в словах его не чувствовалось искренности. Что-то тут было нечисто…

— Пошли, ребята, бесполезное это дело! — крикнули в толпе.— Станем артачиться — только навредим Каве.

Рабочие нехотя разбрелись по местам. Тяжёлым камнем оседала в их душах горечь поражения.

* * *

Каве объявился лишь через несколько месяцев. И увидел его только Акбар — он всегда уходил с завода последним: задерживался, чтобы помыться и привести себя в порядок. Рабочие считали это чудачеством и подшучивали над ним.

Сначала Акбар не узнал Каве, так тот похудел и осунулся. А узнав, настолько испугался, что смог лишь воскликнуть: «Каве!» И тотчас обнял его мозолистыми ручищами и поцеловал.

Акбар, хоть и был молод, в жизни всякого насмотрелся, и разжалобить его было не так-то просто. Но, глядя на Каве, он едва сдержал слезы. Куда подевался прежний Каве, давний его приятель?! Лицо все в пунцово-красных рубцах, словно его сперва искромсали ножом, а после зашили кое-как. Двигается с трудом, точно тяжелобольной.

— Ну как ты? Что делаешь? Когда тебя выпустили?

— Да недавно. Пока вот нигде не работаю,— отвечал Каве.

— Что?! — воскликнул Акбар.— Недавно?! А Джамшид-хан говорил, будто ты давно уже на свободе. Был, мол, отпущен через неделю после тех событий и устроился на работу где-то в другом месте. Он вроде сам помог тебе устроиться и из тюрьмы вызволил. Ах мерзавец! Но почему ты сразу не пришёл к нам?

— Мне не разрешают появляться в этих краях… Но я соскучился по ребятам. Хотел попрощаться с ними. Собираюсь уезжать отсюда.

— Приходи завтра.

— Нет, не могу. Билет уже купил. И потом, если они что пронюхают, мне несдобровать. Прицепятся, мол, опять пришёл воду мутить. Ты уж за меня попрощайся со всеми.

— Да хорошо ли так?

— Ничего. Может, ещё и увидимся.

Оставшись один, Акбар почувствовал, что все у него в душе перевернулось. Вряд ли он смог бы толком объяснить, что с ним произошло. Но одно стало ему ясно: мир полон подлости и грязи и на каждого честного человека приходится сотня подонков.

* * *

И все рабочие, узнав про Каве, чувствовали то же, что и Акбар. Их мучило раскаяние. Они не могли больше сидеть сложа руки. Надо было сделать хоть что-нибудь! И вот тут вдруг все на заводе разладилось. То машины ни с того ни с сего останавливались или работали с перебоями. То под пресс почему-то попадали готовые изделия и сплющивались в лепёшку. Или неожиданно прекращалась подача электроэнергии, и, пока выясняли причину, рабочие, усевшись под забором на солнышке, не спеша курили и весело болтали.