Персидские юмористические и сатирические рассказы

Дар красноречия, которым славился его превосходительство господин министр, проявился во всем блеске, и он начал цитировать поэтов, воспевающих красоту. Не помня до конца ни одного стиха, он объяснял провалы в памяти очарованием Розиты, в присутствии которой забываешь обо всем. А Эхсан не отрывал глаз от его превосходительства и вспоминал, как девять лет назад, когда Алие собиралась разрешиться Бижаном, она целых три дня просидела в приёмной этого господина, бывшего тогда заместителем министра по установлению отличия залежных земель от возделанных, чтобы получить пособие, и в конце концов ушла ни с чем. А сегодня этот самый господин распинается перед его новой женой.

Он хорошо помнил, как однажды начальник отдела в своей докладной хвалил его за усердие и просил для него прибавки за сверхурочную работу и как именно господин министр наложил резолюцию: «Если кто-либо выполняет свой долг, разве он тем самым заслуживает особого вознаграждения? Его жалованье и есть плата за его труд!»

Голосок Розиты оторвал Эхсана от печальных воспоминаний и вернул его к действительности:

— Разрешите представить вам моего мужа Эхсана.

— Я очень рад знакомству с вами. Поздравляю вас с такой прелестной супругой,— милостиво изрёк господин министр.

— Благодарю вас, ваше превосходительство,— отвечал Эхсан, склонив голову перед гостем, хотя назойливость и чрезмерное внимание к Розите были неприятны ему.

Вечер был в полном разгаре. Подвыпившие пары кружились под звуки нежного вальса. Вазир эд-доуле ни на минуту не отходил от Розиты, а ревнивые глаза Эхсана не отрываясь следили за ними. И вдруг он потерял их из виду и не мог разыскать, как ни пытался. Подобно обезглавленной курице, он метался по залу для танцев, выходил на балкон, в коридор, снова возвращался в зал, но их и след простыл.

Они появились через полчаса. Эхсан обрадованно кинулся к жене и отступил ошеломлённый: причёска её была испорчена, роза на груди истерзана, платье помято.

Эхсан мог предположить все, но только не это…

Наконец приём подошёл к концу.

— Розита-ханум очень много говорила мне о ваших высоких моральных качествах,— прощаясь, сказал господин министр.— Весьма сожалею, что раньше не был знаком с вами. Разве не досадно, что наше министерство не использовало должным образом способности столь многообещающего молодого сотрудника. Завтра в восемь утра жду вас в моем кабинете.

Как прошла эта ночь, никто не знает, но так или иначе она прошла. На следующее утро, как было условлено, Эхсан явился к господину министру. Впервые без всяких затруднений он сразу попал на приём. Через час ему вручили приказ о назначении его специальным советником.

Весть о неожиданном повышении Эхсана произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Начальники и подчинённые, важные руководители отделов и курьеры, шушукались, обсуждая сногсшибательную новость.

Начались язвительные намёки, ехидные взгляды. Когда Эхсан шёл по коридору, все многозначительно кланялись ему, и он прекрасно понимал, что значат эти поклоны. Неотступная боль терзала его. Как прокажённый, мучительно стесняющийся своих язв, он казнил себя за малодушие.

Да, только теперь он познал все прелести аристократической жизни.

Мучительная тоска не покидала его. Сами стены министерства были для него немым упрёком. Когда он захлопывал за собой дверцу автомобиля — ах, как он мечтал когда-то о нем! — ему казалось, что он захлопывал крышку гроба. Но хуже всего были ночные балы, которые теперь следовали непрерывной чередой. На каждом таком балу Розита на полчаса-час исчезала.

Эхсану уже стало невмоготу. Теперь он мечтал о том, чтобы вновь найти убежище в объятиях Алие, стать рядовым служащим министерства и вновь обрести былое достоинство и честь, уважение своих сослуживцев. Но вернуться к Алие ему не позволяла совесть, и он продолжал жить в доме Розиты, хотя это было невыносимо. Все попытки начистоту поговорить с женой кончались ссорой, и Эхсан частенько ложился спать один.

* * *

В холодный зимний вечер Алие работала в своей маленькой швейной мастерской, где теперь жила семья. Бижан, лёжа на полу, читал Маниже сказку из журнала «Ребёнок»: «Жил-был отец, у него было двое детей…»

— Мама, мамочка, а когда же вернётся папа? — прервав брата, спросила Маниже и заглянула матери в лицо.

— Папа больше не вернётся! — горько улыбнувшись, впервые прямо ответила Алие.— Он навсегда ушёл от нас.

— А почему он ушёл, мама? Разве мы сделали что-нибудь плохое? г

— Нет, дорогая. Потому что он был размазнёй. Он не годился для такой жизни. Мужества не хватало. Поняла? Он не способен был быть настоящим отцом.

Маниже больше ничего не спросила и продолжала слушать сказку.

* * *

В тот же час в доме Розиты происходила очередная вечеринка. Розита, как всегда, выпила предостаточно, у неё кружилась голова. Она томно опёрлась на плечо смазливого молодого человека, чокнулась с ним и, повернувшись к одной из приглашённых дам, жеманно протянула: