Персидские юмористические и сатирические рассказы

Мои глаза полезли на лоб. Как? Марка, имеющая два сантиметра в длину и два в ширину, стоит сто тысяч туманов?! Да! Не зря, видно, альбом хранится в железном сундуке, который, в свою очередь, находится в шкафу, ключ от которого спрятан в потайном кармане хозяина!

Я все ещё находился под впечатлением от стоимости марки в сто тысяч туманов, когда Доулат-заде прервал мои мысли.

— А вот эта марка посвящена тому памятному дню, когда личный портной Людовика XVI закончил шить платье для Марии-Антуанетты. Таких марок во всем мире только две! Ах, если бы не было второй, моя была бы единственной и бесценной! Однако и теперь она стоит пятьсот тысяч туманов!.. Вот марка, которая выпущена в память о первой встрече русского царя Николая Второго с Распутиным!

Когда мы посмотрели марки, связанные с памятными датами из жизни великих людей прошлого, хозяин вытащил второй альбом.

— Эта серия марок посвящена Дню ребёнка. Она напечатана специально для того, чтобы привлечь внимание к подрастающему поколению и оградить его от различных опасностей и несчастных случаев. Оценивается эта серия в десять тысяч туманов.

В это время сын Доулат-заде, сидевший спиной к нам, не оборачиваясь, спросил:

— Папа… знаешь, что сегодня случилось у нас в переулке?

— Нет, не знаю,— бесстрастным голосом ответил Доулат-заде, продолжая любоваться своей серией.

— Пятилетнюю дочь соседского дворника раздавила машина.

— Ну и черт с ней, с этой девчонкой! Наплодилось их тут видимо-невидимо,— равнодушно произнёс хозяин, не отрываясь от листков альбома.

Наступила короткая пауза.

— …Да, а вот эта серия марок посвящена Дню матери. Она дополняет серию, выпущенную в честь Дня ребёнка. А эта серия из четырёх марок напечатана к Дню отца, в знак уважения к главе семьи — хозяину дома.

В этот миг, как нарочно, мне в глаза бросился крупный заголовок статьи в газете, лежащей тут же на столе: «…истощённый голодом отец троих детей кончает жизнь самоубийством».

— А это марка в честь выхода на орбиту первого американского искусственного спутника,— продолжал господин Доулат-заде.

В этот момент Сузи — двенадцатилетняя дочь хозяина — включила радиоприёмник.

— Эта серия марок выпущена в честь Международного дня освобождения негров…— продолжил Доулат-заде, но голос диктора заглушил разъяснения хозяина дома: «Вчера произошли ожесточённые, кровопролитные бои между негритянским населением и американской полицией. Убито двести семьдесят, тяжело ранено семьсот и арестовано около четырёх тысяч негров».

— Сузи, ты ведь видишь, что мы разговариваем, выключи радио!— скомандовал Доулат-заде.

— Я, папочка, хотела только послушать известия.

— Иди слушать в другую комнату!

— Там мама читает.

Услыхав разговор отца с дочерью, в комнату вошла госпожа Доулат-заде и, положив руку на плечо Сузи, сказала:

— Ну, хорошо, ступай в свою комнату, там ведь тоже есть радио. Не нужно мешать папе.

Затем, будто только что заменила моё присутствие, госпожа Доулат-заде слегка поклонилась мне и села рядом с мужем, который в это время демонстрировал серию марок, выпущенную специально к Дню зелёных насаждений.

— Вы знаете, что наши предки проявляли удивительный интерес к посадке деревьев? ещё до арабского нашествия по приказу Заратуштры каждый человек должен был раз в год посадить по дереву.

Госпожа Доулат-заде поправила причёску и, посмотрев на потолок, сказала:

— Надо наконец подумать о том, чтобы в комнате стало светлее. Я здесь задыхаюсь! И разве это дело, чтобы днем в комнате горел свет?! Круглый год в этой проклятой комнате не видишь солнца! Здесь немудрено заболеть ревматизмом!

— Сегодня же займусь этим,— ответил хозяин и, взглянув в окно, за которым виднелось несколько ветвистых вязов, крикнул:

— Маши Аббас! Эй, Машти Аббас!

Машти Аббас, садовник господина Доулат-заде, запыхавшись, вбежал в комнату и остановился у порога.

— Что прикажете, господин?

— Сколько раз тебе повторять, что из-за этих проклятых деревьев здесь задохнуться можно! И особняк из-за них теряет вид!

— Да, господин, слушаюсь,— кланяясь, ответил Машти Аббас.— Я ещё не успел, сегодня же к вечеру я все эти деревья выдерну с корнем.

— Да, да, сегодня же покончим с этим делом! — проговорил Доулат-заде.— Пять деревьев под этим окном выдерни с корнем, а те четыре, что возле лестницы, сруби! Смотри, не забудь и про три вяза перед комнатой Сузи! Одним словом, расчисть двор.

Когда Машти Аббас вышел, Доулат-заде вновь взялся за альбом:

— Эта серия из восьми марок, на которых изображены осел, собака и птица, учреждена в честь Международного общества защиты животных, созданного семьдесят с лишним лет назад. Согласно пятому параграфу устава общества членам его запрещено употребление мяса птиц и животных… А эта серия…

Здесь господин Доулат-заде, не закончив фразы, обратился к жене:

— Да, кстати, что у тебя сегодня к обеду? А то боюсь, как бы мы не оставили голодным нашего дорогого гостя!

— Ну что вы, господин Доулат-заде… не беспокойтесь… я не голоден… спасибо,— произнёс я слова, которые обычно говорят в таких случаях.