Персидский фронт (1909-1918) Незаслуженно забытые победы

Война повергла в прах многие претензиционные планы, в том числе и план создания мифического Великого Туранского государства, частью которого должна быть территория Персии, то есть современного Ирана. Его автор и исполнитель, военный министр султанской Турции Энвер-паша на пути превращения идеи в реальность «споткнулся» в ходе горной войны о русскую Отдельную Кавказскую армию и волю генерала от инфантерии Н.Н. Юденича, ее командующего. Все началось у селения Сарыкамыш, конечной станции узкоколейки русских южнее Карса.

Здесь Энвер-паша взял на себя командование 3-й турецкой армией, отстранив от этой должности Гассана-Иззета-пашу. Полководец султана Мехмеда V решил устроить русским войскам тактическое окружение в духе «Канн» германского стратега генерала А. фон Шлиффена. Но Сарыкамышская наступательная операция закончилась сокрушительным разгромом: один корпус 3-й армии был наголову разбит, второй попал в плен.

В Первой мировой (Великой) войне Энвер-паша стал наиболее яркой фигурой панисламизма. То есть выразителем религиознополитической идеологии, в основе которой лежат представления о духовном единстве мусульман всего мира независимо от социальной, национальной и государственной принадлежности и о необходимости их духовного объединения под властью халифа.

Именно идеология панисламизма лежала в основе планов мушира (маршала) Энвер-паши по созданию «Великого Туранского государства», в котором нашлось место и для Персии.

Энвер-паша в истории Великой войны порой называется «турецким Наполеоном». Но историки делают это с известной иронией, поскольку ни одному из «великих планов» полководца султана Мехмеда V сбыться не пришлось.

Турецкая армия в 1914–1918 годах так и не прорвалась через Кавказ и северную Персию, не дошла победоносным маршем до Казани (через Терек вдоль по Волге) и Самарканда (через иранскую провинцию Хорасан и соседний с ней Афганистан). Именно это задумывалось в Стамбуле перед войной под «сеныо» советов высокопоставленных германских инструкторов. А те уверенно чертили на секретных оперативных картах стрелы через линии турецко-персидской и персидско-российской границ.

На картах Ирана рисовались реальные зоны влияния турецкой и германской агентуры, расположения созданных ими вооруженных отрядов. Штриховались и территории кочевых племен, вожди которых были готовы за определенную плату и широкие обещания поддержать силой племенных ополчений планы Стамбула и Берлина, касающиеся южных пределов Российской империи.

Речь шла и о «крушении» интересов России в пределах владений ее соседа в лице персидского шаха. Следует заметить, что отношения России и Персии на рубеже двух веков и в начале XX столетия были достаточно дружественными и благожелательными для двух монархий — европейской и восточной. Соседство двух государств носило, как хорошо известно, взаимовыгодный характер во многих отношениях, прежде всего в торговых связях.

Энвер-паша верил в реалии возможности создания исламского «Великого Туранского государства» до последних своих дней, будучи уже не военным министром султана Решада Мехмеда V, а всего лишь именитым басмаческим курбаши в звании мушира, то есть маршала Турции, на земле бывшего российского Туркестана, ставшего советской Средней Азией.

Только к тому времени сторонников реализации «туранской идеи» у Энвер-паши уже совсем не оставалось. Ни в родной Турции, ставшей из султанства республикой, ни тем более на туркестанской земле, где шла Гражданская война, известная в советской истории как «борьба с басмачеством», которая растянулась более чем на десять лет.

В шахской Персии, по религиозным мотивам, приветствовать идею создания исламского «Великого Туранского государства» не могли. Причина крылась в том, что два течения в исламе — суннизм и шиизм — не могли «соединиться» в реализации идеи и планов мушира Энвер-паши. Причем противостояние суннизма и шиизма в странах Востока, порой кровавое, хорошо просматривается и по сей день, примером чему могут быть события в Ираке.

Германия в лице ее Генерального штаба поддерживала панисламистские иллюзии мушира Энвер-паши. Немецкие высокопоставленные военные советники в Стамбуле среди прочего подсказывали военному министру султана мысль о том, что пора превратить соседнюю с Турцией шахскую Персию в новый фронт Великой войны, в данном случае против «неверной» России.

При этом учитывалось то, что в 1914 году, с началом Первой мировой (Великой) войны шахская Персия официально заявила о своем строгом нейтралитете. Здесь следует отметить то, что Петроград и Лондон к такому заявлению отнеслись с должным уважением, понимая его значение для своих воюющих государств.

Как известно, планы вторжения турецкой армии на Кавказ и в Персию разрабатывались турецким командованием при деятельном участии германского Генерального штаба. Все последующие военные действия на территории Персии шли под «надзором немецких военных советников в турецких войсках и германской агентуры на земле Ирана».