Персидский поход Петра Великого. Низовой корпус на берегах Каспия (1722-1735)

Их не то чтобы совсем не было. Документы свидетельствуют, что и в тогдашних условиях находились искатели делового «интереса», которые, рискуя головой, отправлялись за море. Так, например, уже в 1722 году появился в Дагестане торговавший «от себя» астраханский посадский Петр Мясников. Весной 1725 года, в самый разгар «бунта» Адиль-Гирея, он оказался в резиденции шамхала Тарки с партией «хороших ружей», был там схвачен, потерял весь товар, посажен «под караул», но сумел уйти с помощью шамхальского брата, который спрятал незадачливого купца и вывез его из города. Мясников рисковал не один — в Тарки вместе с ним приехали 12 человек, и двое из них отважились забраться с товарами еще дальше в горы — к уцмию Ахмед-хану^{764}. В апреле 1726 года «купецкий человек» Федор Фалеев не побоялся отправиться в Шемаху «для взятия долгов по писму де Дауд бека»^{765}.

Но для масштабной эксплуатации новых территорий требовались не только отчаянные головы, но и развитая промышленность, нуждавшаяся в заморском сырье, и располагавшие крупными капиталами торговые компании. Члены Комиссии о коммерции А.И. Остерман и А.М. Черкасский в 1727 году мечтали, чтобы «с новозаведенных российских фабрик товары шолковые, шерстяные и иные сами заводчики или русские купцы, и армяня, и иноземцы, купя, отпустят в Персию». Для таких пионеров они требовали свободного (со стороны местной администрации) проезда и даже освобождения от пошлин, чтобы «за отпуск и покупку и продажу нигде не брать»^{766}.

На деле же одним из главных потребителей в новых российских провинциях являлась сама армия, что доказывают прибывавшие в Аграханский «транжамент» и крепость Святого Креста партии муки, крупы, меда, лука, квашеной капусты, соленых огурцов, грибов, клюквы, чеснока. В 1725 году посадский человек Ф. Уранов повез в Баку 40 пудов мыла, А. Ильин вывез туда же в 1732 году 110 мехов солода, 25 мехов ржаной и 15 мехов пшеничной муки, всего на 97 рублей 50 копеек. Спустя два года он повез туда же 90 пудов мыла на 63 рубля. Купцов было немного: в 1725 году среди доставивших товары в крепость двенадцати негоциантов были шесть астраханских торговцев и три армейских маркитанта; в 1728-м 11 астраханских посадских людей доставили 13 партий товара, а семь маркитантов — девять партий; еще одну привез казак Нежинского полка. В Гиляне в 1726-1727 годах военные закупали у обывателей Решта бумагу, вьючные мешки, торбы, мыло.

Для местного населения привозились сукна, холсты, зеркала, нитки, сундуки «московской работы» и различные металлические изделия — ножи, ножницы, котлы, сковороды, иглы. Но вывозились в основном не местные, а иранские и азербайджанские товары, шедшие транзитом через Дагестан в Россию. Можно указать лишь несколько таможенных «явок», перечисляющих товары местного происхождения. Так, в 1733 году астраханский армянин Степан Васильев доставил в Астрахань 64 кошки, 50 лисиц, 12 оленьих кож и 12 «чекалок» (шакалов) всего на 27 рублей 20 копеек. В 1735 году монастырский крестьянин Суздальского уезда Анисим Трофимов вывез из крепости Святого Креста 20 пудов воска на 128 рублей, астраханский купец Ф.И. Смирнов — 20 пудов риса и 30 тысяч грецких орехов^{767}. Но поток местных изделий был невелик: в 1729 году из Дербента привезли товары 37 торговцев — всего на сумму 9819 рублей. При крепости собирался большой конский базар, где счет шел на сотни голов, здесь же торговали крупным и мелким рогатым скотом; но военная база так и не стала узловым пунктом транзитной торговли России со странами Кавказа и Закавказьем. Согласно данным гражданской канцелярии крепости Святого Креста, в 1729 году подали прошение о разрешении выехать морем в Гилян, Шемаху, Баку и Решт 26 купцов и торговых людей; в Дербент — 32 человека, в Кабарду — 16, в гребенские городки для торговли и покупки рыбы — 23, в ногайские и другие аулы — 11, морским и сухим путем до Астрахани — 59 человек. Это были по преимуществу мелкие купцы; торговали также горцы-уздени, казаки и «маркитентеры»^{768}.