Персидский поход Петра Великого. Низовой корпус на берегах Каспия (1722-1735)

Еще через неделю, 25 марта, «тавлинцы, кумыки и нагайцы великим людством приступали конницею и пехотою к сочиненному близ Аграханского транжамента редуту», наскоро возведенному у самого берега моря и укрепленному, за неимением других материалов, «кулями с мукой». Когда у оборонявшей редут команды капитана Бориса Глазатого после интенсивной пальбы почти закончился порох, комендант «транжамента» подполковник Маслов и наказной нежинский полковник Константин Ген-варовский рискнули с отрядом всего в 150 солдат и украинских казаков атаковать осаждавших, «и усмотря де неприятели сикурс в малолюдстве, напали на оных, и в то число выступил из редута к ним на сикурс капитан с ротою, от которых неприятели отступили с упадком» — под стенами крепости остались 62 убитых горца.

Единственным пленным оказался «раненой тавлинец владенья Айде-мирова, которой в допросе объявил, что приходило неприятелей конницы и пехоты з дватцет пять тысяч или более, а камандирами де у них были Аделгирей шемхал з детми, андреевской владелец Айдемир и другие горские многие князья, и оные де неприятели были тамо не все, а стояли с такою половиною з дватцетью пятью тысячами Чапан шефкал (племянник Адиль-Гирея. — И. К.) и Салтан Мамут и другие князья»^{363}.

Если пленный не лгал, то шамхал уже тогда решился открыто выступить против русских. Однако, возможно, он еще колебался и выступил сам позднее. Дербентский комендант Юнгер доложил Матюшкину: «16-го дня апреля 725-го году пришел в Дербень калмык Амса Верде ис Тарков, которой послан был из Дербена в крепость Святого Креста с письмами, и оной калмык допрашивай, а в допросе сказал: как де я от шамхала поехал, и шамхал де мне приказал сказать в Дербене полковнику и каменданту, что которых де нагаицов государь отдал мне во владенье и оных де нагаицов генерал у меня отнял, также де государь велел мне взять у него, генерала, войска и пушки и со всеми неприятелми управитца, и он де, генерал, мне ни войска, ни пушек не дал же; и ныне меня не послушали горские жители, приступали х крепостям по Сулаку и к Бучю, и все горские жители мне не верят, что я бутто с российскими заодно; и стал ни к той стороне, ни к другой; и ныне вздумал я, чтоб быть на стороне з горскими и быть российским неприятелем, что будет всем горским, то де и мне будет». Другой информатор, прибывший из Тарков в Дербент 21 апреля торговец Садык Азисев, рассказал:«…как де шамхал приехал в Тарки и тогда де тавлинцы по 100 и по 200 человек после приступу ездили на Сулак и скотину отгоняли, и которые российские люди человек з дватцать везли провиант в крепость Святого Креста, тех де на пути порубили и провиант взяли сколько было, а ныне он, шамхал, послал людей своих в горы и велел всем горским жителям збиратца».

Адиль-Гирей «торговых людей, которые от российской стороны у него в Тарках торговали российские армяня и татары, всех побрал под караул, а товар их и деньги обрал себе», но в то же время «салдат с капралом 30 человек, которые у него, шамхала, были на карауле, призывал к себе и сказал им, что ныне де государя не стало, а вы де мне от государя отданы, и вы де живите по прежнему, не опасайтес ничего, авос либо будет другой государь». Видимо, известие о смерти могущественного императора породило надежды на уход российской армии с Кавказа. Как заявил шамхал, «писал де я к генералу в крепость Святого Креста, чтоб он мой заклад на сто тысяч, которой у него обретается, отдал, также и оманатчиков моих дву человек отдал же, а сам бы он, генерал, с войском отсюда пошел в свою сторону, а ежели он итти не смеет, то я ево провожу до самых Терек, как я сюды их привел, так и выведу…»^{364}

Встревоженный командующий вновь, как и в приведенном выше донесении от 19 января, просил дополнительно пять полков пехоты; однако регулярные части еще предстояло перебросить из других мест или заново создать. Но в Петербурге уже получили доклад Кропотова и о «великих беспокойствах» на Кавказе и в Гиляне знали. 11 апреля Сенат принял соответствующее решение, и отправленный к Матюшкину указ повелел «завладение Мизандрона и Астрабата впредь до времяни отложить». Генералу следовало прежде привести гилянцев «в послушание», для чего надлежало «лесные места вырубить»; в Баку же необходимо было «завладеть», наконец, нефтяными колодцами, «чтоб доходы с нефти возставлены были»^{365}. Всего сенаторы в мае 1725 года предполагали собрать 13 500 «нерегулярных» казаков и калмыков^{366}.