Персия: эра войны и революции. 1900—1925

Психолог Карина Сарсенова отмечает: «Развитие реактивной психопатической реакции на публикацию пакта о ненападении – это выплеск накопившихся эмоций. Нужен был финальный повод для нервного срыва. Не сам повод послужил причиной тому, но предательство (так он воспринял решение Сталина) со стороны советского правительства. Вновь пережитое ощущение отвержения родной матерью. Вполне мог покончить с собой, дважды обессиленный отказом от него матери. Федор будто дважды получил запрет на собственную жизнь. Он уже перестал жить задолго до вероятного самоубийства. Суицид лишь проявил факт его психической смерти на материальном плане. Младший брат, законный сын общей матери, также повлиял на его судьбу. Он был объектом вечной зависти, недостижимым идеалом (по причине законности своего рождения). Вполне вероятно, карьера брата повлияла на выбор жизненного пути и ценностей Федора.

Старший брат следовал по стопам младшего, более успешного и уверенного в себе благодаря поддержке социума и родителей. Унизительная доля для мужского самолюбия. Почва для ненависти. Обострение поиска любви от замещающих родителей лиц. Письмо Сталину, как и активная вовлеченность в революционную деятельность, – это бунт против реальности, попытка изменить мир, доставляющий боль еще до рождения, это открытая претензия отцу, обвинение его в растлении матери, в безответственности, в предательстве рода (Сталин и государство бессознательно воспринимались фигурой, замещающей отца, а идея единения пролетариата – попытка создать семью если не на кровном, то на идейном начале). Трагичность – лейтмотив жизни Раскольникова.

Рожденный и воспитанный в эпицентре противостояния общественных стереотипов и личной свободы воли, он стал заложником успешно усвоенной боли. Война и сопротивление – вот форма его бытия. Война с внешним (общество, обозначенные в нем групповые или личностные враги, например, Сталин), но больше с внутренним (бессознательное непринятие своей жизни) противником».

Впрочем, вдова Раскольникова утверждала, что ее муж умер от воспаления легких. Существует и широко распространенная конспирологическая версия гибели Раскольникова – от рук агентов НКВД.

Поэты в Гиляне

В Гилянской советской республике побывали многие известные российские поэты и деятели искусства, например, Велимир Хлебников. Или Сергей Городецкий, который вместе с другими сотрудниками КавРОСТА участвовал в выпуске газеты «Красный Иран». В марте 1921 года Городецкий закончил драматические сцены «Красного Ирана», в которых действовали четыре героя – «красноармеец, перс, шах, англичанин». Эту одноактную пьесу несколько раз сыграли перед воинами Персидской Красной армии.

Поэт и филолог Моисей Семенович Альтман в своей «Автобиографической прозе» описал, как он прибыл в Персию, командированный от РОСТА «в качестве редактора газеты. И я в Энзели стал издавать газеты, даже две: “Красный Иран” и (на персидском языке) с помощью переводчика – “Иран Сорх” (“Красный Иран”). Выходила “моя” газета с вещательными, мной же сочиняемыми аншлагами вроде: “Шах и мат дадим мы шаху. С каждым днем он ближе к краху”. Помещал я в газете и свои стишки…» Один из номеров «Красного Ирана» был выпущен в честь Кучек-хана и образования Гилянской советской республики.

Далее Альтман описывает, что хотя по прибытии в Энзели многие местные жители приветствовали их возгласами «Болшевик, болшевик», ударяя себя руками в грудь и вроде радуясь приходу чужеземцев, то уже спустя три месяца, когда чужаки покидали Энзели, по ним стреляли из окон…

Велимир Хлебников написал в 1921 году стихотворение «Ночь в Персии», упоминавшее в аллегорической форме те гилянские события:

Морской берег.
Небо. Звезды. Я спокоен. Я лежу.
А подушка не камень, не перья —
Дырявый сапог моряка.
В них Самородов в красные дни
На море поднял восстанье
И белых суда увел в Красноводск,
В красные воды.
Темнеет. Темно.
«Товарищ, иди, помогай!» —
Иранец зовет, черный, чугунный,
Подымая хворост с земли.
Я ремень затянул
И помог взвалить.
«Саул!» («Спасибо» по-русски.)
Исчез в темноте.
Я же шептал в темноте
Имя Мехди.

Побывал в Персии и Эдуард Багрицкий, но еще раньше, как участник Персидской военной экспедиции. Поэт занимает должность делопроизводителя врачебно-питательного отряда, который оказывал помощь больным и раненым. Валентин Катаев напечатал в одесском сатирическом журнале «Бомба» шутливое пожелание «Визитная карточка»:

Э. Багрицкому (Персия)

Ты уезжал. Сильней других
Я на вокзале плакал.
– Хоть там уйми
Свой громкий стих,
А то посадят на кол.