Персия: эра войны и революции. 1900—1925

«Так же аккуратно поступала в наши руки почта персидского правительства. В первую очередь нас интересовала, конечно, почта Министерства иностранных дел. Нужно сказать, впрочем, в ней мы редко находили что-нибудь ценное. Персидское правительство ограничивалось отправкой своим посланникам очередных циркуляров и всевозможных финансовых отчетов. Лишь последнее время начали посылаться информационные бюллетени, но и они особого интереса не представляли, так как все, что в них сообщалось, мы узнавали раньше. Интересной для нас была только переписка персидского Министерства иностранных дел с персидским представителем в Ираке. Дело в том, что до 1927 года дипломатических сношений между Персией и Ираком не существовало, и только после упорных настояний со стороны Ирака, персидское правительство послало в Багдад уполномоченного для ведения переговоров. О ходе переговоров ГПУ узнавало из шифрованных телеграмм, доставлявшихся нам агентом № 33, шифровальщиком при Совете министров. Доклады персидского представителя полны были ценными сведениями о шиитах и суннитах в Ираке, о курдах, об айсорах и т. д.

Почта военного министерства представляла чисто военный характер. ГПУ аккуратно фотографировало ежемесячные сводки о состоянии армии, о снаряжении, о комплектовании и пр., и пр.

Более полной информации о персидских делах нельзя было желать. Стоило это сравнительно дешево (мы платили по 1 и по 2 доллара за каждый перехваченный и доставленный резиденту ГПУ пакет), а устроено было в высшей степени просто.

«Резидент ОГПУ, помимо своего аппарата, пользуется аппаратом уполномоченного Коминтерна и вербует информаторов для своих шпионских целей среди [членов] местной коммунистической партии. Часто также завербованные коммунисты даже не подозревают о том, что, состоя членами коммунистической партии у себя дома, они в то же время становятся предателями своей родины, выдавая возможным врагам тайны государственной обороны своего отечества».

Е.В. Думбадзе

Дипломатическими курьерами иностранные миссии в Персии почти не пользуются. Отправкой и доставкой дипломатической корреспонденции ведает персидская государственная почта. Каждый вечер видный почтовый чиновник министерства доставлял нам сданные ему для отправки или прибывшие в Персию пакеты. Мы вскрывали их, фотографировали документы, запечатывали и утром возвращали на почту. Пакеты следовали дальше по назначению, ни в ком не вызывая подозрения. Помню, как-то германский посланник Шуленбург, встретив полпреда Давтьяна на рауте, жаловался ему на дороговизну персидской почты. Давтьян отнесся к его жалобам с вполне понятным сочувствием: всего несколько часов назад он читал доставленную мною копию доклада Шуленбурга на Вильгельмштрассе.

Чиновник министерства, любезно доставлявший нам чужую почту, иногда за одну ночь зарабатывал до 50 долларов. Агент № 10 за организацию этой работы, помимо жалования, получил единовременно две тысячи долларов.

Вследствие увеличения работы мне прислали из Москвы в помощь Макарьяна, сотрудника ГПУ. В Тегеране он занял официальную должность делопроизводителя полпредства. Вместе с собой он привез специальную машинистку из ГПУ».

В середине 1920-х годов сеть агентов ГПУ в Персии в пограничной с Советским Союзом полосе насчитывала более пятидесяти человек, по уверениям Агабекова, была организована так хорошо, что «не было распоряжения или действия персидского правительства, не было документа в дипломатической переписке, которые не были бы нам известны. Помимо информации, советская разведка могла в нужном направлении оказывать воздействие на персидскую администрацию в Мешеде, вплоть до губернатора. Нашли мы управу даже на губернатора».

Советские агенты отчасти «контролировали» Баджиранскую таможню и деятельность контрабандистов; собирали данные о настроениях курдских племен и ситуации на нефтепромыслах; наблюдали за деятельностью секретных английских агентов и выявляли замыслы вождей туркменских племен.

Порой в советских заграничных учреждениях случались скандалы и казусы, связанные в основном с непрофессионализмом или личными амбициями (и, безусловно, жадностью!) некоторых руководителей и исполнителей.