Персона царских кровей

Капитан Белкин вспомнил, что пронырливая тетка из Петербурга видела топор своими собственными глазами, нашла его в траве возле обсерватории. Так что отговориться тайной следствия в данном случае не удастся.

– Игнат говорит, что топор у него украли за два дня до убийства, – неохотно сказал Белкин.

– И вы ему верите? – вскинулась Алиса.

– У него алиби, – напомнил Иван Петрович, – топор могли подбросить на место убийства…

– Кто – я? – рявкнул Петр Афанасьевич. – Может, вы все-таки объясните, за каким чертом мне все это надо? И какая мне от этого выгода, если сейчас, после смерти Сергея, эта… – он махнул рукой в сторону Алисы, – выпрет меня отсюда к чертовой матери!

Он махнул рукой, пошатнулся и оперся на трость.

– Палочку свою позвольте осмотреть? – кротко попросил Белкин. – Тоже, кстати, может быть орудием убийства. У меня в практике были случаи, когда жена мужа обычной скалкой убила, а сосед соседа леской от спиннинга придушил. А уж чугунная сковородка – это вообще серьезное оружие ближнего боя.

– То сковородка, а то – трость…

– Не скажите… – протянул Иван Петрович, взвешивая в руке палку, – вот у Александра Сергеевича Пушкина тоже была тросточка, а в нее железный прут вставлен.

– Неужели для самообороны? – не утерпела Надежда.

– Да нет, – капитан был сама кротость, – он тросточку в руках крутил, силу развивал…

– Ну-ну, – усмехнулся Петр Афанасьевич. – Конечно, Пушкин – это наше все…

Белкин вздохнул и повернулся к Павлу:

– А что делали вы в момент убийства?

– Я-то? – Павел смутился, покраснел и завертел головой, как бы ища в окружающих поддержки. – Это вы меня спрашиваете?

– Вас, вас, кого же еще?!

– Я в саду работал… – неуверенно проговорил Павел, как будто и сам сомневался в собственных словах.

– А где конкретно? И что именно вы делали? – строго осведомился капитан Белкин, сверля несчастного садовника специальным полицейским взглядом, просвечивающим человека не хуже рентгена.

– Вот там, слева от подъездной аллеи! – Павел приподнялся и показал в окно. – Вот за теми кустами… Сперва, значит, я луковицы тюльпанов выкапывал, чтобы выложить на просушку, а потом стал розы раствором от тли поливать…

– Значит, за теми кустами? – Иван Петрович подошел к окну и проследил за взглядом садовника. – Но тогда вы должны были видеть дорожку, которая ведет к дверям обсерватории!

– Видел, – Павел закивал, – видел дорожку…

– И кто по этой дорожке проходил?

– Сперва, значит, Сергей Степанович прошел. – Павел старательно наморщил лоб, припоминая. – А потом Марианна…

– Марианна? – удивленно переспросил капитан. – Марианна Васильевна?

– Ну да, супруга моя… – Павел испуганно взглянул на жену. – Она с кувшином прошла, а у меня как раз раствор от тли кончился, и я в сарай пошел новую порцию разводить… Но не успел дойти, тут крик поднялся, шум, а потом… Потом Сергея Степановича нашли… Ну, и тут все завертелось…

– Значит, между тем моментом, когда Сергей Степанович прошел в обсерваторию, и тем, когда туда пришла Марианна Васильевна с оранжадом, на дорожке никого не было?

– Никого! – уверенно ответил садовник.

В комнате установилась напряженная тишина. Капитан Белкин переводил взгляд с Павла на его жену.

– Что это ты, Паша, говоришь?! – воскликнула вдруг Марианна Васильевна напряженным голосом. – Это что же, выходит, что я?.. Что я Сергея Степановича?..

– Очень даже может быть! – перебила ее Алиса звенящим голосом. – Эта Марианна только с виду такая тихая да скромная, в тихом омуте, сами знаете, черти водятся! Прислуга, она всегда хозяев ненавидит! Завидует и ненавидит!

– Да как вы можете! – вспыхнула Марианна Васильевна. – Я всегда… Я всей душой… Да я для Сергея Степановича все, а вы мне такое говорите! Да раз вы про меня так, мне тоже есть что сказать! Я тоже, между прочим, неслепая, я все вижу!

– Что ты такое видишь! – высоким истеричным голосом воскликнула Алиса. – Что ты можешь видеть, чумичка кухонная!

– Да все вижу! Ваши шашни с этим прорабом вижу! – И Марианна бурно разрыдалась.

– Да этого только слепой не увидит! – не утерпела Надежда и замолчала, потому что Алиса поглядела на нее с такой злобой, что стало по-настоящему страшно.

Иван Петрович встал со своего места, подошел к домоправительнице и смущенно откашлялся. При всем своем опыте и профессионализме капитан, как всякий мужчина, не выносил женских слез.

– Подождите рыдать, – проговорил он неуверенным голосом. – Вас, Марианна Васильевна, никто пока не обвиняет. Мы пока только восстанавливаем картину преступления. Пока ваши показания не противоречат показаниям вашего мужа. Вы действительно прошли в обсерваторию с кувшином этого… оранжада в интересующий нас промежуток времени, после чего обнаружили там тело господина Баруздина…

– Обнаружила, – сквозь слезы подтвердила Марианна Васильевна.

– А то, что свидетель не видел на дорожке никого, кроме вас, говорит только о том, что убийца проник в обсерваторию скрытно, через кусты или по какой-то тайной тропинке. А это, в свою очередь, говорит, что убийство было заранее спланировано…

В комнате снова наступила тишина.