Персона царских кровей

– Да я уж поняла, – вздохнула Надежда, – куда на ночь-то глядя…

– Так что завтра с утречка я у вас, тем более что и протоколы завтра будут. Так что позвольте откланяться.

Надежда пошла проводить его до ворот, ей хотелось перекинуться с капитаном двумя словечками.

– Стало быть, с допросами Алисы пока получилась заминка, так? Расследование застопорилось? – спросила она вполголоса, оглянувшись на окна дома.

– Ну отчего же… – нехотя заговорил Белкин, – эксперты работают. Там еще ведь смерть Олега Щеглова…

– И Петра Афанасьевича… – подсказала Надежда.

– А что Петр Афанасьевич? – удивился капитан. – Официально признано, что смерть гражданина Верещагина Петра Афанасьевича наступила от острой сердечной недостаточности. У старика было больное сердце и полный букет болезней. У него в столе одних справок медицинских – два ящика!

– Да? – вскинулась Надежда. – А куда таблетки делись из пузырька? Накануне пузырек был почти полный, а осталось всего две штуки! Вот вы мне скажите, вы хоть поинтересовались у врачей, что с человеком станется, если он вместо одной таблетки сильного сердечного лекарства примет штук десять? Или больше?

– Ну, наверное, ничего хорошего не будет, – неохотно согласился капитан Белкин, – вполне может гражданин окочуриться… Только где вы тут видите злой умысел? Может быть, таблетки сами по комнате раскатились…

– Не-а, – покачала головой Надежда, – я везде смотрела, под кровать даже залезала… И стакан с отваром куда-то подевался…

– Что еще за отвар? – нахмурился Белкин.

Надежда рассказала ему, что Марианна Васильевна каждый вечер перед сном подавала старику стакан отвара из ромашки, мелиссы и чего-то там еще. Дескать, успокаивает и спится после него хорошо.

– Ну, значит, старик сам растворил в отваре кучу таблеток и напился на ночь! – решительно сказал Белкин. – Перспектива перед ним маячила беспросветная, сами слышали, что он про Алису говорил.

– Что-то сомнительно… – пробормотала Надежда, – говорил-то он говорил, однако был жизнелюбом. Это что же получается – хорошо наелся за ужином, винца выпил, музыку послушал, а потом пошел и отравился? Как-то не вяжется…

– Ох, Надежда Николаевна, не знаете вы жизни! – вздохнул Белкин. – Сколько в моей практике такого было! Одинокие пожилые люди очень склонны к суициду! Жизнь у них тяжелая, надеяться не на что… Чем в нищете от голода погибать, лучше уж так…

– А куда же тогда стакан делся? – зло спросила Надежда. Ей очень не понравилось, что капитан упрекнул ее в незнании жизни. Сам тут больно во всем разбирается, любитель Пушкина!

Вместо того чтобы отмахнуться от Надежды Николаевны, капитан рассердился, видно, в глубине души понимал, что она не просто так завела этот разговор.

– А чего ж вы мне раньше о стакане не сказали? – рявкнул он.

– А вы спрашивали? – окончательно разозлилась Надежда. – Вам бы только дело закрыть!

– Слушайте, ну кому понадобилось этого старика убивать! – Белкин взмахнул руками. – Кому он мешал-то? На наследство претендовать никак не мог, никаких у него прав не было! Одинокий был старик, жил в доме на всем готовом, приживал, в общем. И Баруздину не родной был дядя, теткин муж.

– А тетка умерла, что ли? – на всякий случай спросила Надежда.

– Да откуда я знаю! – Белкин махнул рукой. – Уж наверное… Алиса небось этот вопрос выяснила, прежде чем мужа убивать, ей лишние родственники ни к чему…

– Выходит, не до конца выяснила! – подхватила Надежда. – Вот, теперь все дочке достанется. Кстати, вы не удивлены таким ее своевременным приездом?

И тут же пожалела о своем вопросе.

– Надежда Николаевна, – отчеканил Белкин, – у меня два убийства неоформленных на шее висят. Адвокат у Алисы Яновны – просто зверь, дело свое знает, того и гляди ее от всего отмажет. Тут же я никакого криминала не вижу. Ну, приехала девушка из провинции, возможно, не так уж сильно она папочку любила, а хочет свой кусок наследства оттяпать. Так это не мое дело. Тут пускай нотариусы да адвокаты разбираются, кому там что причитается, мне и своих забот хватает. Так что позвольте откланяться, и так задержался я тут с вами.

– Всего доброго, Иван Петрович! – холодно ответила Надежда. – И предупреждаю, что если завтра утром вы не явитесь, я возьму у Павла садовую тачку, погружу на нее чемодан и пойду пешком до шоссе. Если вы думаете, что я не дойду, то глубоко ошибаетесь. А там уж кто-нибудь меня подвезет… На ваши протоколы мне плевать, убийца уже арестован, вы не имеете никакого права задерживать меня здесь. Так что чао-какао, как выражается мой сосед-тинейджер!

– Ну-ну, – усмехнулся Белкин, – чао так чао… Завтра увидимся!

Посреди ночи Надежда Николаевна внезапно проснулась от какого-то странного звука. Она лежала в постели и прислушивалась, пытаясь понять, что ее разбудило.

Где-то совсем рядом раздавался негромкий, но вполне отчетливый скрип.

Повернув голову в направлении этого звука, Надежда поняла, что кто-то осторожно открывает окно в ее комнате.