Персональное чудовище для принцессы

Встала, посмотрела на недоеденный бутерброд, подумала, что с ним делать. Прежде я никогда не убирала за собой. За меня все делали слуги. А вот теперь я в растерянности: слуг тут не наблюдалось, а оставлять за собой посуду с остатками еды было неловко перед хозяином.

Прошлась по кухне с тарелками в руках в поисках места, куда их можно было бы убрать, и с удивлением поняла, что кухней не пользовались. Совсем. И очень давно. Даже посуды нигде видно не было, за исключением той, что я держала в руках. Ничто не указывало на то, что кухня функционировала хотя бы год. А вот интуиция подсказывала, что и того больше.

Оглушенная своими мыслями, сама не заметила, как доела остатки бутерброда, а негодный отправила в какой-то бак в углу. И ушла.

***

На город передо мной уже опускалась ночь, когда я вышла из портала. При виде каменных стен невольно задержала дыхание и стремительно обернулась, чтобы бросить последний взгляд на закрывающийся портал, который навсегда разделит меня с моим таинственным спасителем и его пумой. Неожиданно поняла, что эта мысль заставляет грусти разрастаться в груди. А ведь я так и не поблагодарила их, кроме неловкого прощания и тихого «спасибо».

Пума действительно пришла ко мне незадолго до того, как хозяин замка сообщил, что все готово для переноса. Уж не знаю, для того, чтобы повидаться со мной, или нет, но, когда дверь в мою комнату открылась и, бесшумно ступая, величественно вошло это гордое животное, я задержала дыхание в изумлении: настолько кошка была красивой и опасной одновременно, что чувства смешивались в странное сочетание, вызывающее искреннее восхищение.

В ту ночь я с трудом помнила пуму, что побрезговала меня есть и почему-то позволила греться с ее помощью. Но сейчас я, словно завороженная, смотрела на опасного хищника и даже пошевелиться не могла. Однако стоило ей лениво приблизиться, как чувство самосохранения напомнило о том, что кошка может и брезгует человечиной, но убить меня ей это никак не помешает. Поэтому я еле сдержала вопль ужаса, когда Шая заметила во мне перемену и одним плавным, смазанным прыжком оказалась возле постели, на которой я сидела, не позволяя мне сбежать. Пока я мысленно прощалась с жизнью, пума обнюхала меня, недовольно чихнула, а после совершенно неожиданно для меня положила свою огромную, тяжелую голову на мои колени. Сказать, что я удивилась, – не сказать ничего. Не давая мне опомниться, пума, как самая обычная кошка, потерлась о мои ноги головой, поддела безвольную ладошку носом и выдала странный, но почему-то требовательный звук. Словно на уровне интуиции, я поняла требование и осторожно зарылась пальцами в густую короткую шерсть на загривке, поражаясь ее мягкости. Кошка одобрительно заворчала, отстранилась только для того, чтобы боднуть меня головой, опрокидывая несопротивляющуюся, шокированную меня на кровать, запрыгнуть самой, лечь рядом, чуть придавив мою тушку своей массой, и вновь требовательно рыкнуть, подставляя шею под ласки. Мне ничего не оставалось, кроме как выполнить молчаливое требование своей ночной спасительницы и невольной грелки. Минут пятнадцать я самозабвенно гладила, чесала и обнимала свирепую хищницу, словно домашнюю, ласковую и избалованную кошку. Не забывая при этом ее хвалить и восхищенно рассказывать, какая она красивая, замечательная и что вообще я хотела бы себе ее забрать, на что большая киса благосклонно подставляла шею и довольно щурилась.

А после вошел хозяин замка, совершенно без стука, и испортил все настроение и мне, и пуме. Неодобрительно глянул на открывшуюся картину, сложил руки на груди и с укором посмотрел почему-то именно на Шаю, которая при его появлении вся напряглась, но даже с места не сдвинулась.

– Позволь узнать, что за телячьи нежности вдруг? – спросил он у пумы, словно она ему ответить могла. – Что значит, я тебя не ценю? – возмутился незнакомец с ошарашенным видом, пока я переводила удивленный взгляд с одного на другого. Киса оскорбленно фыркнула и отвернулась от своего красноволосого хозяина, боднув меня головой, чтобы не отвлекалась и продолжала. Ну, я, собственно, и продолжила под суровым взглядом янтарных глаз. – Шая, – тяжко вздохнул он, потерев переносицу. – Мы это уже обсуждали. То, что я не пускаю тебя спать к себе в кровать, не значит, что я тебя не ценю! Кровать моя, а ты животное, причем частенько довольно грязное! – Киса со всем возмущением посмотрела на оскорбившего ее хама. – Что?! Хочешь сказать, я не прав? – вознегодовал красноволосый громила. – Ты после охоты в лесу собираешься у меня в постели спать? Ты когда в последний раз мылась? – Пума недовольно прищурилась и заворчала. – То, что кошки не любят воду, нисколько тебя не оправдывает. У тебя есть свое спальное место, которое не требует от тебя ежедневной помывки. И не менее удобное, чем у меня, между прочим. Что тебя не устраивает? – Кошка обиженно отвернулась, ткнувшись мне в грудь носом. Мол, видишь, как со мной тут обращаются? Как с животным!