Персональный детектив

Происходящее было неестественным до предела – все ждали, когда Эми закончит разговор с Доном. Смотрели, не переговаривались, ничего со столов не брали. «Эге», – сказал себе Эми и незаметно пожал плечами, проверяя связь с наплечниками. Те шевельнулись. Он почувствовал, как разбухают мускулы от наполняющей их силы.

– Но я не понимаю, зачем ты все это…

– Ты подойди к ним. – Тридэ очень неуклюже уходил от вопроса. Слишком добрый и вкрадчивый голос, слишком сердечные улыбки вокруг.

– Ты все-таки объясни сначала…

– А что объяснять? Ты теперь с нами, теперь твой дом – Танцакадемия. Тебя очень ждали здесь. Ты просто радуйся вместе с нами. Вот она, твоя юность, вот твое детство, вот все твое…

Эми огляделся. Трое, в которых он подозревал камрадов, мельком глянули на него, снова вперились в пустоту.

Это было странное чувство – чувство опасности и радость от встречи с давно потерянными друзьями. Ни матери, ни отца, ни сестры здесь не было – только старые друзья да бывшая возлюбленная, с которой чудом удалось когда-то сохранить добрые отношения после разрыва.

Эми набычился, облизнул губы.

– Спасибо, конечно. Ты даже не представляешь, Дон, как я тронут, но я, пожалуй, пойду. Пора мне. Еще увидимся.

Тридэ вздохнул и смешно развел руками.

– Увы!

– Но Эми! – крикнул кто-то от столиков. – Мы все собрались здесь только ради тебя. А ты уходишь. Неужели ты думаешь, что сумеешь уйти?

Эми не любил угроз. Даже в такой двусмысленной форме.

– Думаю, – сказал он, осклабившись, – для меня это пустяк.

– А чего ты так испугался, Эми? – спросил тридэ.

– Я чувствую ловушку, но я не думаю, что испугался. Я смогу уйти откуда угодно. Меня учили. Ты-то должен об этом знать.

– Знаю. Про твое чувство ловушки мне хорошо известно. И про то, что ты из ловушек уходить мастер. Но ты ошибаешься – здесь совсем не ловушка. Ты должен постараться понять. Это единственный для тебя путь окончательно порвать с Доном. Как раз то, о чем ты мечтаешь.

– То есть?

А все они молча ждали, когда окончится разговор. Неестественность их поведения пугала.

– То есть ты возвращаешься от Дона и камрадов в свой прежний мир, к тем людям, которые знали тебя как Эми. Тебе больше не надо будет от кого-то таиться. Ты останешься с нами до тех пор, пока с Доном не будет покончено.

– И с камрадами? – спросил Эми, на камрадов пристально глядя.

– И с камрадами, конечно. И со всем, что произошло после Инсталляции.

– То есть ты хочешь сказать, что и Гульрих, и Кларо, и Анни, и тетя Эльза с Энконодавом, и Француаз, и все остальные, которые сейчас здесь, в лифте, – все они и на самом деле «вернулись» и сейчас ждут меня, чтобы я их обнял?

Если бы Дон ответил в смысле «разве ты сам не видишь?» и таким образом попался бы, тогда можно было бы задавать другие вопросы – постепенно встопарщивая наплечники. Но Дон ответил не так. Сначала он вроде бы как замялся, то есть показал, что замялся, и этот намек можно было понять как угодно, а потом сказал:

– Здесь сложно. Скажем, не все из них пока «вернулись», но это не больше чем вопрос времени…

Эми опешил.

– То есть как? Ты хочешь сказать, что здесь не все из тех, кого я вижу? Что кое-кто из них тридэ?

– Что-то в этом роде. Поверь, здесь нет никакой ловушки. Здесь…

Известно пристрастие сложно построенных моторолоподобных разумов к решению простых вызовов несоразмерно изощренными способами, с чудовищным нагромождением никому не нужных излишеств. Но создавать тридэ, причем даже не одно, а сразу десяток, и все это только для того, чтобы поймать в ловушку уже отчаявшегося камрада или доставить ему маленькое удовольствие от встречи с друзьями (если здесь все-таки нет ловушки) – в такое Эми поверить не мог.

– И все это – только затем, чтобы я «вернулся»?

– Да. Тут все… Ты позже поймешь, Эми, насколько нам нужен именно ты. Я бы и больше сделал, если бы понадобилось.

Тридэ врал. Невозможно было не чувствовать, что он врет. Эми понимал одно: Дон, то есть тридэ, изображающий Дона, действовал, скорее всего, под влиянием моторолы, причем моторолы городского, а не игрушечного Комендонта, ничтожной кучки интеллекторов, который, как считалось, взял на себя всю полноту власти в ТА2, – у того для таких многоходовок не хватило бы ни мощности, ни изощренности.

И тут Дон сдался.

– А впрочем, иди.

– Счастливо, – сказал Эми, настораживаясь еще больше.

– Только у меня к тебе просьба.

Ну, конечно!

– Говори.

– Станцуй для них.

Эми удивленно приподнял брови. Как и все происходящее в лифте, эта просьба поражала своей неестественностью.

– Станцевать?

– Понимаешь, они просили. – «Они» все так же молча следили за их беседой. – Они хотят не только убедиться, что ты «вернулся» окончательно – согласись, это вполне может быть ловушка со стороны камрадов, – они тоскуют без твоих танцев.

– Неправда, – ответил Эми. – Я не профессиональный танцор. Очень многие танцуют куда лучше меня.

– Профессионалы им ни к чему, они вообще-то не такие уж и знатоки психотанца. Но им нужен твой танец, это часть их жизни, которую они хотят вспомнить. Им очень дорого все, что было. Они любят в тебе того Эми, который был.