Персональный миф. Психология в действии

Самым запоминающимся эпизодом из всего пребывания в Германии было пересечение границы нашей троицей. В центре её был Дробязско. В его сумке горного отшельника было только грязное полотенце – вафельное и кусок хозяйственного мыла, очень похожего на вид на тротил. Неудивительно, что сохранился он с советских времен – судя по запаху, такой роскоши, как вымыться, Дробязско себе с тех пор и не позволял. Мы с Ларисой чуть не задохнулись по дороге в аэропорт. И билеты в самолёт коварно зарегистрировали на разные с писателем ряды. И вот при досмотре сумки – естественно, сдавать столь ценные вещи мужик не стал, немецкая таможенница заглянула в эту сумку, увидела кусок мыла-«тротила» и медленно, собрав всё своё мужество, извлекла его на свет.

Дробязско стал оглядываться на меня, потому что не понял выражения ужаса на лице фрау в форме.

Я поспешила к ним, потому что на вопросы писатель не отвечал, выпятив нижнюю губу оппозиционно – мол, немцы придираются – я так и знал.

Я на ломаном немецком успокоила таможенницу, что это такое специальное мыло, которым одним и должен по предписанию врача пользоваться господин писатель.

– Писатель, – таможенница уставилась на обтрёпанного смердящего мужичонку с таким изумлением, что чуть мыло не выронила.

Я пожала плечами:

– Богема, чего вы хотите. Они все со странностями.

– А вы его откуда знаете? – с подозрением уставилась она на меня.

– Я их переводчица.

– Их? – таможенница поискала глазами, кого второго я имею в виду. И я подозвала жестом Ларису (она по-немецки тоже выучиться не соизволила). – Проверьте сразу и его любовницу, вдруг к ней будут вопросы.

Таможенница всё же выронила мыло. Присели и закрыли голову руками все её коллеги, видимо, ожидавшие взрыва – они-то наш разговор не слышали.

Лариса в роскошной лисьей шубе, благоухающая духами, мыло подняла.

И тогда таможенница поверила, что за деньги русские согласны на всё, даже идти в постель с тем, кто выглядит и пахнет в два раза сильнее бомжа.

Из аэропорта во Франкфурте мы поехали в Бонн. А там оказались в самом дорогом китайском ресторане. Мы с Ларисой отсадили Дробзско подальше от себя. Но там сразу двое посетителей отказались от еды, думая, что им принесли что-то несвежее.

– Этот господин с вами? – спросил официант нас с Ларисой, уплетающих утку по-пекински.

– Мы его везём на лечение в больницу от благотворительного фонда.

– Мы готовы бедняге сложить с собой три порции того, что он заказал, если вы сейчас же уведёте его из нашего ресторана – на нас уже двое обещали подать иск. Он обойдётся нам в десятки тысяч долларов.

Мы сжалились над рестораном и увели Дробязско, который отбивался от нас, мотивируя тем, что не доел свою порцию. Но тут подскочил официант с пустым судком, на выдохе сгреб туда еду. И положил вновь наполненный судок к трём другим в мешке.

Нойхаусы в это время были на какой-то конференции издателей.

Когда они вернулись за нами и мы отправились в городок Каллеталь, я умоляла Нойхаусов срочно затарить домик писателя шампунями и мылом. Они так и сделали. Но он так и не помылся и не переоделся в те шмотки, которые накупили бывшему однокласснику братья Нойхаусы. Моющие средства он увёз жене (она у него была в его землянке), а вещи хотел продать соседям – для формирования начального капитала. К слову сказать, почему его позвали писать об обмене денег, мне тоже не было понятно. У него их точно не было, чтобы менять, в те лихие времена – ведь он уже не работал. Я поняла, что его пригласили, чтобы помочь материально, не оскорбляя чувств одноклассника. И именно это умозаключение позволило мне окончательно простить Нойхаусов.

Жизнь и написание эпизодов для книги экономиста из Москвы, там и писавшего её, было очень скучным. Деревушка, затерянная среди полей с зарослями цветущей сои, была ничем не примечательна. Экскурсия в Берлин свелась к экскурсии в зоопарк, что тоже было неплохо. А в последний день мы попали на какой-то местный праздник в центре Калеталя – ближайшего к деревне городишки. Катались на карусели. А когда Лариса склеила друга Нойфельда и отвалила с ним потрахаться в наш домик, я продолжала гулять по улочкам. И тут ко мне пристал мой будущий муж. Он подошёл ко мне и спросил:

– Вы хотите выйти замуж за Санта-Клауса?

Одного взгляда на него хватило, чтобы понять, что он имеет в виду себя.

– Предпочитаю видеться с этим господином раз в год – на Рождество.

– А я буду устраивать вам праздник с подарками каждый день. И творить чудеса.

Я рассмеялась.

– Вы мне не нравитесь, да и муж мне ни к чему.

– А подарки?

– То есть вы предлагает брак по расчёту?

– Только с вашей стороны. Я же влюбился навек, – усмешка его слова опровергала. Он пытался не быть циничным – не более того.

– А я как раз завтра уезжаю на Тенерифе, а потом домой. Так что побродите тут ещё и поищите жену. Могу дать телефон подруги. Санта-Клаус – её идеал.

– Хорошо, дайте мне ваш телефон. Вы откуда улетаете?

– Из Франкфурта.