Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

Судя по записям исследователей[459], избушки были невысокие, от полутора до двух метров, построены из круглых бревен. Крыша делалась из сухостоя, сверху укладывалась береста, а затем прижимающий настил. В самых основательных строениях был и потолок из расколотых надвое бревен, мха и дерна. Печь могла находиться и справа, и слева от входа. Дымоволок был в первом, иногда во втором бревне под потолком, размером двадцать на десять сантиметров. На ночь его затыкали сеном, мхом или лапником. У дверей была лавка для сидения и полка для посуды и еды. Спали всегда на полу, ногами к печи, подстилая под себя летом листья, а зимой – хвойные ветки, сено. Избушку строить старались у воды, дверью в ту сторону, куда текла вода, чтобы дым шел «по воде». Зимние избушки охотников были пониже, а рыбацкие летние – повыше.

То, что в названиях таких избушек встречается слово «рига», Р. Ф. Тароева объясняет тем, что подобно эстонской и латышской традиции, у карел также рига могла развиться «в сложный комплекс жилого типа»[460]. Слово «sauna» проникло в название в результате уподобления лесной избушки баньке, небольшой по размеру, с проходной дверью и довольно большой каменкой, топящейся по-черному.

Такие крохотные избушки могли быть не только промысловыми, но и просто временным жилищем. Так среди жителей д. Прокколя бытует легенда, что их деревня началась с маленькой лесной избушки, которую построил Прокко (ФА 2390/15).

Таким образом, два главных критерия сказались на формировании образа хозяина лесной избушки (meccäperttinhaltia). Во-первых, то, что промысловая избушка стоит всегда в лесу, в пространстве, чуждом человеку, и посещает он ее только изредка, время от времени. Во-вторых, это все-таки помещение, предназначенное для проживания людей и являющееся первым этапом в развитии жилого комплекса крестьянской усадьбы.

В данной части работы будут рассмотрены персонажи и события, которые происходят не только внутри избушки, но и рядом с ней.

Примечательно, что ни в одном мифологическом рассказе, имеющемся в нашем распоряжении, информант не произносит такого длинного названия как meccäperttinhaltia (хозяин лесной избушки). Его называют как угодно: eläjä (житель), nevidimka (невидимка), ukko (старик), paina-jaine (давитель); а если haltia (хозяин, дух), то подразумевается хозяин леса, а, значит, появляются и такие наименования как vaaranjuoksija (бегущий по горам), metsänjuoksija (бегущий по лесу), pahamies (плохой мужчина), hiessä (бес), piru (черт). Сегозерские карелы говорят, что в лесной избушке может оказаться хозяин леса, но чтобы выгнать его оттуда, надо назвать его «подворник» padvamikka. В большинстве быличек это существо мыслится не столько хозяином, а таким же временным посетителем избушки, как и человек. Неслучайно оно часто спрашивает у людей разрешения заночевать, а сам человек, придя в избушку, топором прогоняет прежних жителей вон. Хотя в некоторых сюжетах явственно видно, кто настоящий хозяин и помещения, и положения, и тогда человеку приходится несладко и остается одно – посреди ночи покинуть домик.

Очень редко существо, стремящееся заночевать в лесной избушке, появляется в зооморфном виде. В одной из быличек вокруг дома ходят и стараются безуспешно проникнуть в него три маленькие рыжие собачки, не оставляющие следов на только что выпавшем снегу и бесследно исчезающие. Это эманация хозяина леса, да и сам рассказчик называет его metsäjuoksija, бегущий по лесу[461].

Иногда это существо остается невидимым, люди слышат только его голос, чаще всего приказывающий уйти из избушки[462]. «Kalasaunalla on eläjät. Karulaiseksi näkymättömäksi rahvahaksi sanotan. В рыбацкой избушке (доел.: бане. – И. Л.) есть жители. Чертями, невидимым народом называют» (SKS. 441/760). «Плохое делающий, невидимка мог прийти… Есть ведь в лесу невидимки, говорили раньше. Их все равно все боялись» (248). Порой человека пугают стуком в стену, хлопаньем двери, шумом и шуршанием с улицы, то есть только звуковыми проявлениями (SKS. К16). В одной из быличек ужасный шум у лесной избушки после выстрела охотника материализуется (или перевоплощается) в крутящийся смерч, перелетающий через озеро (SKS. К17).

В другом мифологическом рассказе к голосу присоединяется еще и невидимая рука, которая цепляется в волосы охотника, остановившегося в избушке, что заставляет его по дождю в темноте пробежать двадцать верст до деревни (SKS. К31).

Чаще всего хозяева-посетители лесной избушки предстают перед человеком в антропоморфном виде. Случиться это может и во сне, и в бодрствующем состоянии.