Персонных дел мастер

Правда, Рёншильд знал, что король Август со своей польской кавалерией самочинно покинул Гродно, оставив русскую армию Огильви в самой тяжелой позиции, в полуокружении войск Карла XII. И, зная об этом маневре Августа, Рёншильд, как старый солдат, вывел совершенно простое и ясное заключение, что Шуленбург решился на сражение лишь в надежде на скорое соединение с кавалерией Августа и потому следует поспешить навстречу Шуленбургу и разгромить саксонскую пехоту до прибытия польской кавалерии. И вот запели горнисты в шведском лагере под Варшавой, и понадобилась всего пара часов, чтобы шведская армия снялась с зимней стоянки и штыки нескончаемых колонн шведских войск ровно заколыхались по дороге к Фрауштадту, а за ними последовали артиллерия, тяжелые фуры с порохом, амуницией и продовольствием, военно-полевые суды и конные жандармы,— словом, был заведен весь математически точно выверенный механизм шведской армии.

В Фрауштадт шведы вступили первыми, опередив саксонцев на целый переход. Правда, на обратном выходе из города рейтары столкнулись с разъездом русских драгун, и случилась неприятная история с французским офицером на шведской службе, графом Линаром, который по своей природной пылкости погнался за русскими и угодил в засаду. Но что поделаешь: француз!

Жерла тяжелых шведских орудий нависли над Варшавской дорогой. Дождливый балтийский ветер, налетевший с берегов далекой родины, бодро развевал желтые шведские знамена, украшенные изображением льва. Все предвещало, казалось, скорую и неминуемую победу. И хорошо, что подымалась метель. Всей Европе было известно, что одни закаленные шведские викинги способны были неукротимо сражаться в самую неистовую пургу и жестокие морозы. А сам он, Рёншильд,— непревзойденный мастер снеговых походов и зимних баталий. Разве не он и не его гренадеры смяли центр русской армии в тот метельный день 1700 года под Нарвой? Для короля Карла то была первая серьезная баталия, и всем предприятием, даже и по форме, руководил не король, а он, старый фельдмаршал Рёншильд. Правда, придворные льстецы и одописцы украли у него, Рёншильда, эту славную викторию, отдав лавровый венок победителя молодому королю. Но баталию при Фрауштадте у него никто не похитит. Он тут единоначальник, и это будет его несомненная виктория, после которой имя Рёншильда станет в один ряд с именами таких славных полководцев, как принц Конде, Тюренн, Вобан, Мальборо и принц Евгений Савойский. Костлявый, сухой старик кичливо вздернул маленькую, подстриженную бобриком голову, глядя, как смыкаются в единую, ощетинившуюся штыками линию железные батальоны шведских гренадер. Рёншильду все эти проходящие там, внизу,— и солдаты его армии, и солдаты , противной армии — не представлялись самостоятельными людьми, со своими людскими радостями и заботами, способностями и желаниями, а виделись лишь винтиками в сложном механизме, который направляли воля и гений полководца.

Казалось, все было предусмотрено и продумано Рёншильдом в его великолепной диспозиции, но, когда рассвело, шведы увидели лишь догорающие костры в неприятельском лагере.

Ночью саксонцы бесшумно снялись с места и отступили обратно за Одер, разрушив за собою мосты. И Рёншильд никогда не узнал, что превосходно подготовленная им баталия была сорвана в тот самый момент, когда Кирилыч заарканил офицерика-француза, а Роман срочно представил полоненного графа Линара пред светлые очи фельдмаршала Шуленбурга. Полузадушенный Линар, после того как вахмистр целую версту проволок его на татарском аркане, оказался столь словоохотлив и любезен, что охотно поведал Шуленбургу все планы и секреты шведов. И фельдмаршалу доподлинно стало известно, что во Фрауштадт вступили не отдельные шведские части, а вся армия Рёншильда и что этой армии приданы большая часть шведской артиллерии и отборные гвардейские и гренадерские батальоны.

В отличие от Рёншильда Шуленбург не искал славы. Он был обыкновенным, посредственным генералом, обожавшим парады и летние лагеря, и больше всего на свете любил хорошую кухню. По натуре Шуленбург был миролюбив и считал, что война портит войска, так как отучает солдат от плац-парада.

— Что будем делать, мой генерал?— спросил Шуленбург своего начальника штаба, после того как допрос графа Линара был окончен,— Атаковать или отступать? Что вам подсказывает тактика?

Генерал пехоты Востромисский, к которому был обращен вопрос, зябко поежился, вспомнив нескончаемые синие колонны шведов, которые все выходили и выходили из Фрауштадта, и перевел свой взгляд на Шуленбур-га. Фельдмаршал, запахнувшись в теплый тулуп, заботливо накинутый на его плечи адъютантом, покойно сидел на полковом барабане и доедал холодную курочку.

— Его величество приказали произвести нам сильную диверсию...— нерешительно начал Востромисский, стремясь предугадать ход начальственной мысли.

— Вот именно, диверсию...— обрадованно подхватил Шуленбург,— И мы диверсию уже произвели куда сильнее — почитай, всю шведскую армию выманили...