Персонных дел мастер

Этот приказ повернул всю саксонскую армию, что тащилась еще по узкой снежной дороге к Одеру, обратно к Фрауштадту, перепутал между собой все воинские части, смешал все планы квартирмейстеров и интендантов. И как следствие всей неразберихи, солдаты с самого начала этого повторного марша на Фрауштадт не получали горячей пищи, нестроевые команды и обозы с воинскими запасами затерялись где-то за Одером, а стоящая уже в Губене саксонская артиллерия оказалась без конных упряжек, отосланных еще дальше, в Саксонию.

Во всей армии Шуленбурга возникло общее стихийное, но оттого не менее коварное чувство, что происходит что-то неладное, и если обошлось без шведских шпионов, значит, сами господа саксонские генералы не ведают, что творят. И только в русском корпусе новый приказ солдаты встретили с ликованием уже потому, что Шуленбург вел армию на восток. Корпус стремительно форсировал Одер, совершил форсированный марш и первым вступил в разоренный и обобранный шведами Фрауштадт. Намеревались идти и далее, к Варшаве и Гродно, но, выйдя из города, вдруг натолкнулись на шведов. Вопреки всем заверениям Флеминга и его конных разъездов на лесистых холмах сразу за Фрауштадтом, развернувшись для генеральной баталии, стояла вся армия Рёншильда.

Фрауштадт

Фельдмаршал Шуленбург, налетев на шведскую армию, откровенно растерялся.

Ну хорошо, пускай Флеминг насочинял небылицы — с этого придворного краснобая и взятки гладки. Но ведь Востромисский засылал на повторную разведку отборных саксонских офицеров, и те в один голос твердили, что шведы отошли!

Шуленбург не знал, что эти офицеры, добравшись до теплых квартир Фрауштадта, там и заночевали, не дойдя милю до шведских разъездов, а меж тем Рён-шильд, получив донесение, что кавалерия Августа через Малую Польшу прошла уже в Силезию, снова повернул войска. Он решил, раз Август все-таки ускользнул, немедленно обрушиться на Шуленбурга. Шведы совершили встречный ночной марш. Пока саксонская разведка почивала на перинах во Фрауштадте, и произошла эта столь желанная для шведской стороны встреча.

Шуленбург расположил свой штаб в центре позиции, на холме возле старой ветряной мельницы. Старый вояка тоскливо наблюдал, как выходили из города и в спешке разворачивались в линию саксонские и русские полки, части французских наемников. Он не вмешивался в распоряжения своего начальника штаба, поскольку воинский опыт подсказывал: что бы он ни сделал и ни приказал, неизбежного не избежать, а эта роковая неизбежность — проигранная баталия! Его армия настолько привыкла к ретирадам, что не могла более атаковать — она могла или обороняться, или отступать. «Дай бог, устоим!»—подумал фельдмаршал, вглядываясь через подзорную трубу в сторону шведов.

— Эти шведы точно сделаны из стали! — выкрикнул подскакавший Востромисский.— Ночью они совершали встречный марш, а сейчас уже готовы атаковать! Рёншильд не дождался даже полковых кухонь. Эта война не по правилам. Как говаривал великий Монтекукули.,.

— Эх вы, Монтекукули! — с горечью махнул рукой Шуленбург.— Шведский-то ночной контрмарш мы с вами прошляпили, а не Монтекукули!

— И все равно сие не по правилам. Нормальная диспозиция маршала Вобана...

— А на настоящей войне нет нормальных диспозиций! Нет побед по правилам, нет и поражений по правилам! Как это говорят русские — авось продержимся до вечера.

— Ваше превосходительство, к вам жалует генерал Флеминг!— бодро доложил молоденький адъютант Гохмут. Для Карла Гохмута эта первая большая баталия в его жизни представлялась пока большими маневрами.

От города на чистокровном белом арабском скакуне, в развевающемся на ветру пурпурном плаще махом поспешал Флеминг. За ним следовал конвой — сотня польских гусар в золоченых кирасах.

— Может, Флеминг привел-таки кавалерию?— спросил Востромисский.

Красавец генерал картинно отсалютовал саблей фельдмаршалу и лихо соскочил с коня.

— Наконец-то генеральная баталия, фельдмаршал! — Флеминг весело и беспечно посмотрел в сторону надвигающихся шведских колонн и погрозил им шпагой. Из-за рядов конвоя к нему рысцой подтрусил диковинный всадник в латах и начищенном медном шлеме из тех, какие носили еще ландскнехты армии Валленштейна в достославные времена Тридцатилетней войны. Грузно спрыгнув наземь, всадник подошел к стремени фельдмаршала, с трудом стащил с головы шлем и склонился в учтивом поклоне.

— Позвольте представить, господа!— провозгласил Флеминг.— Иоганн Бессер, великий пиит, командированный прямо с Олимпа. Король Август прислал его вам, фельдмаршал, дабы наш бард воспел ваши подвиги!

— И это все подкрепление?!— взорвался Шуленбург.— Где же ваша прославленная кавалерия? Где пятнадцать тысяч отборных польских гусар и саксонских рейтар?! Где, я спрашиваю?— Шуленбург тяжело засопел, ожидая ответа.

— Мой цррпус всего в десяти лье отселе... — развел руками Флеминг.— Но я не могу придать его вам, поскольку моя кавалерия охраняет священную особу монарха. Вот если вы разобьете сейчас Рёншильда, тогда я погоню шведов до самой Балтики и потоплю их в море. Слово дворянина!