Перспективы России

Общественную жизнь в такой модели можно уподобить большому глубокому водоему: наверху могут дуть сильные ветры и нагонять волну, направление ветра может меняться, временами могут происходить настоящие бури, захватывающие внимание и поражающие воображение, и в то же время огромные толщи воды на глубине сохраняют покой или движутся по своим особым законам, не испытывая никакого влияния со стороны бурь, разыгрывающихся на поверхности. Признаки подобного состояния мы, к сожалению, начинаем наблюдать и в России: бурные, вроде бы, споры и громкие заявления, исходящие от публичных фигур, оказывают все меньшее влияние на работу государственного аппарата, функционирование которого все в меньшей степени определяется формальной политической линией официальной власти, и в возрастающей — интересами коррумпированной бюрократии как самостоятельного класса. Результатом этого процесса является все более ощутимое закрепление зависимости хозяйственных отношений от понятий и пристрастий бюрократического аппарата, приобретающего все большую независимость от публичной политики и официальных норм законности. Эта тенденция безусловно является негативной, так как снижает управляемость государства и качество предпринимательского климата. Но она еще и крайне опасна с точки зрения долгосрочных перспектив политической стабильности, потому что закрывает дорогу к эволюционому обновлению власти, которое играет важнейшую, ключевую роль в успешном (во всяком случае, относительно успешном) функционировании политических и административных механизмов в развитых странах.

Кстати, будет уместно заметить в этой связи, что самому понятию политической стабильности, как правило, придается различный смысл, в зависимости от того, о какой стране — принадлежащей к мировому «ядру» или к периферии — идет речь. Если во втором случае речь, как правило, идет об относительной прочности позиций конкретных людей, олицетворяющих собой верховную власть, то есть об отсутствии угроз более или менее насильственной смены персонального состава властвующей элиты, то в первом — лишь о преемственности институтов, обладающих властными полномочиями. При оценке политической стабильности в развитом обществе не имеет почти никакого значения, сколько времени будет оставаться у власти то или иное конкретное правительство, или то или иное высшее должностное лицо в государстве. Более того, замена конкретных лиц во власти может в этом случае иметь и, по сути, насильственный характер (досрочная отставка, импичмент и т.п.) — для стабильности важно лишь то, что все институты (а институты — это, в первую очередь, полномочия и процедуры) сохраняются в неизменном виде, а если и изменяются, то только в рамках действия институтов более высокого уровня. Собственно, именно в этом заключается суть понятия «правовое государство», и именно оно является ключевым при оценке степени развития гражданского общества.

Итак, мы видим, что система политических и хозяйственных отношений, характерная для стран второго и третьего эшелонов, — система, которую мы с известной долей условности обозначали как «периферийный капитализм», — представляет собой, по сути, главное препятствие на пути осуществления того исторического прорыва, который наша страна обязана сделать для своего сохранения на политико-экономической карте мира. Когда нам говорят, что условием выживания страны является «консолидация элит», — необходимо обязательно уточнить, вокруг чего и для чего должна происходить эта самая консолидация. Если речь идет, явно или неявно, о консолидации в рамках существующей системы с целью ее закрепления и сохранения, то это путь не к сохранению страны, а к ее развалу и гибели, и в этом необходимо отдавать себе полный отчет. Консолидация элит имеет смысл и, более того, безусловно необходима, но только в том случае, когда она происходит вокруг задачи модернизации системы и, параллельно, самого общества во имя того, чтобы разорвать, наконец, порочный круг экономического отставания и застойных политической и хозяйственной систем.