Перст судьбы. Лирин

Эйхард скривился. После игрищ его так называемой супруги, в которых участвовали ее амаррские подруги и гаремные рабы, он испытал ни с чем не сравнимое облегчение, когда понял, что его тело больше не возбуждается. Теперь, когда он потерял свою ценность как любовник и мужчина, он мог рассчитывать на быструю смерть.

– Да, ты говорила, – хрипло выдохнул он, когда боль немного отпустила.

Легита обхватила пальцами его сморщенный член и сделала пару поступательных движений. Тот так и остался лежать в ее руке безжизненным комком плоти.

Ульнара нахмурилась. Такое было впервые. Обычно, тело Эйхарда почти моментально отзывалось на ее прикосновения. Еще пару дней назад она и ее подруги вовсю развлекались, раз за разом доводя его до оргазма, но не давая разрядки. Последние два месяца она совмещала физическую пытку с пыткой чувственной, желая добиться покорности. Но раб упорно молчал.

Эйхард не опускал глаз. Он смотрел на нее с неприкрытой ненавистью. Он ненавидел ее так, что если бы взглядом можно было убить, она бы уже валялась мертвой у его ног.

Усмехнувшись, Ульнара отступила и прошлась по комнате, поигрывая ягодичными мышцами. Он ненавидел в ней все: ее вид, ее вкус, ее запах. Она остановилась у столика и взяла в руки любимую плеть. Удобная ручка привычно легла в ладонь, кончик, потрепанный от частого применения, мягко опустился вниз. "Совсем как у меня", – саркастично усмехнулся Эйхард, не отрывая взгляда от конца плети, покорно волочившегося по ковру, пока Ульнара неспешно возвращалась обратно.

Но если он думал, что ей достаточно будет его боли, то он глубоко ошибся. Сегодня амаррка хотела видеть его униженным.

– Ты! – она пнула одного из наложников носком бархатной туфли.

Парень замер в ожидании приказа.

– Займись этим куском мяса. Я хочу, чтоб он был готов для меня!

Раб беспрекословно повиновался. Не поднимаясь с колен, он безмолвно подполз к распятому левантийцу.

Его пальцы сосредоточенно прошлись по телу Эйхарда, задевая чувствительные места, спустились к самому паху, приласкали увядшую плоть. На смену пальцам пришел язык. Эйхард скривился от отвращения, почувствовав, как его плоть обволакивает горячая влажность чужого рта. Это он ненавидел больше всего, и Ульнара хорошо знала об этом.

Амаррка несколько минут наблюдала за этой картиной. Картина была возбуждающей, но чего-то в ней не хватало.

– Ты! – она пнула второго раба. – Вставай!

Раб покорно поднялся на ноги и застыл, ожидая следующего приказа.

Она протянула ему плеть.

– Сегодня я желаю наблюдать. Будешь пороть его, пока я не скажу, что хватит.

Вернувшись к кушетке, она вальяжно раскинулась на оббитом бархатом ложе и развела ноги так, чтобы Эйхард мог видеть, от чего отказывается. Гладкая золотистая кожа ничего не скрывала.

– Начинай!

Первый удар обжог, как укус змеи. Но это была желанная боль. Она отвлекала от того, что происходило внизу. Первый наложник слишком усердно доказывал свою лояльность госпоже, старательно заглатывая вялый отросток. Эйхард корчился от брезгливости и омерзения, пока тот вылизывал его безжизненную плоть.

Удары сыпались один за другим. Сначала на плечи, потом на спину и ягодицы. Он принимал их, как дар. Боль позволяла забыться и ни о чем не думать. Но закрывать глаза и тем самым признавать свою слабость он вовсе не собирался, продолжая упорно сверлить ненавидящим взглядом раскинувшуюся на кушетке женщину.

Она тоже не отрывала глаз от представившейся картины. Судя по всему, композиция ей очень понравилась. Глядя Эйхарду прямо в глаза, она лизнула свой палец и медленно провела им вдоль своего тела до самого низа. Бесстыдно раздвинула складки плоти, выставляя себя напоказ. Там все блестело от влаги и вожделения. Чувство превосходства возбуждало легиту больше, чем мужские ласки.

Пальчики легиты погладили возбужденную плоть. Привычным движением закружили, лаская налившийся кровью клитор. Она приоткрыла рот, облизнула губы и призывно застонала, не отрывая взгляда от Эйхарда. Тот брезгливо скривился. По его телу, покрытому застарелыми и едва поджившими шрамами, заструилась первая кровь.

Вскоре возбуждение стало настолько сильным, что прикосновений собственных рук показалось уже недостаточно. Захотелось живой мужской плоти. Желательно покорной и готовой на все.

– Шейл! – позвала Ульнара. – Брось его и иди ко мне.

Наложник выпустил изо рта вялый кусок плоти, который он десять минут пытался вернуть к жизни, и скользнул к своей госпоже. Второй продолжал махать плетью, ведь хозяйка еще не сказала «хватит».

Шейл припал ртом к влажной женской плоти. Его язык умело проник внутрь, вылизывая каждую складочку. Ульнара откинулась назад, тихо вздрагивая и постанывая от удовольствия. Она даже не знала, что ее возбуждает больше: ласки раба, свист плети или красные отметины, вспухающие на теле прикованного перед ней мужчины.

Шейл ласкал свою госпожу со всем усердием, на которое он был способен. Возбужденный до предела, он мечтал, чтобы она воспользовалась не только его ртом. Его молитвы были услышаны.