Перстень Агируса

Схватив палку с обугленным и поэтому острым концом, которую подал трясущийся слуга, он попытался направить ее в грудь вампира, чтобы нанести удар, но Дракула уже стоял вплотную рядом с ним, без малейшего усилия забрал факел у рыцаря и зашвырнул его так далеко и с такой скоростью, что в полете палка издала свистящий звук.

Действие мяты закончилось...

Когда вампир обнял Милоша, тот сам прильнул и прижался к кровопийце, испытывая чувственное блаженство. В этом искушении ему казалось, что он обнимает свою Илону, что обладает ею всецело...».

Ласло замолчал. Он сидел напротив меня, облокотившись о стол и был погружен в рассказанную им историю. Да и я, признаться, тоже. В голове роились образы из вампирского рассказа. Мне было странно, что я так увлекся — целый час не задавал вопросов и не обращал внимания на посетителей корчмы. История князя Дракулы и рыцаря Милоша казалась незаконченной, поэтому я хранил молчание, ожидая завершения.

Корчмарь Ласло провел рукой по лицу, будто снимая наваждение. За этим последовало заключение, рассказанное будничным тоном:

— «Вы, наверное, уже поняли, господин барон, что Милош не ушел от своей судьбы и в конце концов превратился в вампира. Он стал первым, кого обратил Влад Цепеш Дракула. Смышленый солдат Григор так и остался при рыцаре-вампире в качестве слуги. С тех пор вся округа замка Кулешть живет в постоянном страхе. Правдивая легенда, с которой я познакомил вас, родилась в тех краях. Мне известно, что и поныне Рыцарь Милош не покидает пределов Трансильвании и рыщет то поблизости от замка Кулешть, то перемещается поближе к Венгрии, а чаще — в Карпатах разбойничает».

— «Почему ты так уверен в том, что история эта — не вымысел?», — спросил я, — «подумай сам, мы на пороге просвещенного девятнадцатого века!».

— «А вот вы поезжайте в Кулешть и там спросите! Поезжайте и спросите!», — настойчиво повторил Ласло.

Глава 28. Вторая вампирская история. Болотная Дева

Рассказ Марка был неожиданно прерван — в зал заседаний вошел Слейтер. Извинившись, он позвал профессора и что-то тихо стал ему говорить. Это разрушило загадочную атмосферу, возникшую в зале, когда слушатели тихо внимали Марку, растворившись в повествовании. Я сидела и думала, что вампирам и вправду присуще непонятное пугающее очарование. Оно действует даже когда всего лишь слушаешь рассказы о них. По какой-то причине, мне неведомой, вампирские истории производят щемящее чувство, затрагивая душу и вызывая романтические и любовные ассоциации.

Профессор и Слейтер вышли, а Марк спросил:

— Сделаем перерыв?

За всех ответила Эми, переглянувшись с Диком и со мной:

— Мы не голодны и не устали, наоборот — не хотелось бы отвлекаться и выходить из настроения, порожденного этой историей.

— Отлично, тогда я возвращаюсь в 1803 год. Куда, по-вашему, я отправился, покинув Бухарест?

— В замок Кулешть?, — предположила я.

— Правильно, милая Анна, — ласково ответил молодой ученый, — я решил всерьез разобраться и узнать откуда взялась легенда, что послужило ее рождению.

Итак, я остановился в деревне, что расположена как раз у подножия замка Кулешть, и поселился в маленьком деревянном доме. Его хозяин — старик, проживший всю жизнь в той местности, предоставил мне комнату. От него я услышал множество других легенд о вампирах, но в них не было ни слова о князе Дракуле, а вот о Рыцаре Милоше говорилось в каждой из них. Да, о Рыцаре Милоше и о Болотной Деве.

Утром старик повел меня в замок. Там работал его родственник, он-то и проводил нас в одну из комнат квадратной башни, где давным-давно, по преданию, жил бывший начальник стражи, ставший ныне грозой всей округи. На стене висел большой портрет, изображавший Милоша. Он приковывал к себе внимание. Во-первых, рыцарь и вправду оказался поразительно красивым и я в шутку подумал, что, вероятно, вампирами становятся только красивые люди. А, во-вторых, сам портрет был, на удивление, хорош, художник обладал недюжинным матерством — ему удалось запечатлеть на холсте не только внешность рыцаря, но даже отразить силу его характера. Кроме того, портрет словно жил. Глаза были так искусно написаны, что в них присутствовал живой блеск. Может быть поэтому суеверные крестьяне утверждали, что рыцарь-вампир выходит на охоту из своего портрета.

Самая любопытная деталь касалась автора изображения. Оно было создано после того, как Милош исчез из замка. Когда от рыцаря перестали поступать весточки, в Кулешть прибыла его невеста Илона. Она пыталась искать жениха, расспрашивала людей, а по утрам сидела, запершись, в комнате — создавала портрет своего любимого.

Я рассматривал это произведение с расстояния шести шагов. Старик, давший мне пристанище в деревне, усмехнулся и сказал:

— «Вы бы подошли поближе, господин барон, издалека не видно самого главного».