Перстень Екатерины Великой

– Я понимаю, – он не торопился отпускать ее руку, хотя в тупичок заглянул седоватый представительный гардеробщик, – я все понимаю, разговаривать нужно не здесь. Катя, мы не можем так расстаться! Я должен с тобой поговорить в спокойной обстановке, это очень важно! Важно нам обоим!

– Хорошо… – она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, ей очень не нравился взгляд гардеробщика.

Из зала слышался шум, не ровен час, кто-то пойдет на выход и увидит ее с Рокотовым. Мужу сразу же доложат.

– Хорошо, – повторила она, – позвони мне завтра утром, мы назначим встречу.

Мелькнула мысль, что зря она так быстро согласилась. А, пустое, нужно выяснить поскорее отношения и объяснить Рокотову, что у курортного романа не может быть никакого продолжения. Так объяснить, чтобы он понял.

Дома все было в порядке, только Валентина завесила все зеркала в доме черными тряпками, откуда только взяла их. Павлик играл с Лидией в прятки, похоже, новая няня пришлась ему по душе.

Против обыкновения Катя не зашла к сыну перед сном, она чувствовала себя совершенно разбитой. Может, промерзла там, на кладбище, и простудилась?

Нет, незачем обманывать себя. Разумеется, похороны – неприятное событие, оно на кого угодно навевает тоску, но Катя была потрясена встречей с Рокотовым. По приезде с курорта она сделала все, чтобы забыть свой мимолетный роман. И почти преуспела в этом. И вот теперь все началось снова.

Ничего не началось, тут же опомнилась Катя, она этого не допустит, будет держать себя в руках и твердо скажет Рокотову, чтобы более ее не беспокоил.

Муж вернулся поздно, Катя сквозь сон слышала, как он раздевался, потом тяжело плюхнулся на кровать.

Встала она рано, муж жутко храпел, лежа на животе. Катя пошла будить Павлика, затем прошлась по квартире, окидывая ее хозяйским оком. Так, надо будет сказать Валентине, чтобы сняла эти жуткие черные тряпки, ни в одно зеркало не посмотреться. И убрать из гостиной портрет свекрови, увитый траурными лентами, а то не гостиная, а красный уголок завода шарикоподшипников!

Катя понятия не имела, что такое красный уголок и что такое шарикоподшипник, но свекровь упоминала такое в сердцах. Катя даже остановилась, вздрогнув – никогда раньше не говорила она как свекровь. Вот ведь пристало выражение…

Валентину она нашла в комнатке при кухне, где стояли стиральная машина, пылесос и сушилка. Домработница заправляла стиральную машину. При виде хозяйки она вздрогнула и попыталась прикрыть собой грязное белье. Правда, тут же опомнилась и взяла себя в руки. Но Катя уже успела кое-что заметить.

– Валя, – мягко сказала она, – я не могу найти ореховых хлопьев для Павлика, – вы их переставили?

– Да нет же, все на месте! – Валентина бросила белье и устремилась на кухню.

Хлопья были на месте, и Валентина посмотрела на хозяйку с удивлением. Но Катя тут же услала ее освобождать зеркала, а сама заглянула в стиральную машину. Так и есть – вот рубашка мужа, она была на нем вчера. Вся измазана помадой и тушью. Скотина, в день похорон матери и то не мог сдержаться! А Валька его покрывает – ишь как глаза забегали, ясно, что не впервой такой случай! Уволить ее, что ли…

Где-то в глубине квартиры зазвонил телефон.

– Катерина Алексеевна, там Петра Федоровича спрашивают! – Валентина стояла в дверях кухни, Катя уже опомнилась и ничем не дала понять, что видела испачканную рубашку.

– Я поговорю! – Она взяла трубку.

Звонил Муратов. Катя извинилась, что муж не может подойти, и заверила старика, что Петр обязательно свяжется с ним, как только будет возможно. Церемонная вежливость Муратова произвела на нее умиротворяющее действие. Она выслушала еще раз соболезнования и отключилась.

– Ты чего это треплешься с кем ни попадя? – раздался над ухом голос мужа. Оказывается, он давно уже стоял в дверях и слышал их с Муратовым разговор. Катя присмотрелась – вид Петра был ужасен. Глаза налились кровью, волосы всклокочены, лицо серо-желтое, вдобавок еще и перегаром несет.

– Я думала – ты спишь! – Катя ответила спокойно, хотя ее покоробило от его хамского тона.

– Ты, блин, ваще думать не умеешь! – заорал он. – Что ты этому старперу наговорила?

– Ничего, – Катя пожала плечами, – он просил, чтобы ты с ним связался, надо, говорит, нам с вашим мужем побеседовать, я ответила, что ты с ним свяжешься, как только сможешь. А если ты слышал, что это он, то и разговаривал бы с ним сам.

– Не твое дело! – рявкнул он. – Сам знаю, что делать!

Катя поняла, что муж злой с тяжелого похмелья, оттого и цепляется к ней. Но она-то при чем? И вопрос с рубашкой остается открытым… Выяснять она ничего не собиралась, но все же следовало мужа немножко приструнить.

– Где ты был вчера так поздно? – спросила она. – Насколько я знаю, с поминок все разошлись часу в десятом, это же не свадьба, чтобы до полуночи засиживаться…

Она рассчитывала своим вопросом мужа смутить, чтобы он сбавил тон и вообще перестал хамить, но не тут-то было.