Перстень Екатерины Великой

– Лида, слава богу, я так волновалась… – выпалила Катя, но тут она увидела бледное, испуганное лицо няни, ее трясущиеся губы, но главное – осознала, что с ней нет Павлика.

– Что случилось? – Катя схватила няню за руки, встряхнула ее. – Где Павлик?

– Екатерина Алексеевна… – проговорила Лидия дрожащим голосом, – Павлик… Павлика… – она зарыдала.

– Что?! Что?! – Катя трясла ее, будто хотела вытрясти из нее правду. – Что с Павликом?

– Его… его похитили! – выговорила няня сквозь слезы.

Катя отпустила ее, шагнула назад, наткнулась спиной на стену и медленно сползла на пол.

Осуществились ее самые жуткие, самые дикие страхи. Страшные сны, от которых она просыпалась с криком, в холодном поту, стали реальностью…

Она сжала кулаки – и вдруг почувствовала резкий укол в руке, в том месте, где носила старинный перстень.

Боль словно разбудила ее.

Разве можно сейчас поддаваться страху и растерянности? Сейчас дорога каждая секунда! Она должна не трястись от ужаса, не расползаться по полу, как кисель, а спасать своего ребенка! И для начала нужно выяснить, что же произошло!

Катя вскочила, снова встряхнула за плечи рыдающую няню и проговорила твердым, трезвым, решительным голосом (по крайней мере, так ей казалось):

– Лида, сейчас же перестаньте реветь! Возьмите себя в руки! Расскажите, что произошло! Мне некогда вас утешать, я должна спасать своего сына!

Ее твердый голос привел няню в чувство. Лидия вытерла глаза и как могла подробно рассказала о происшествии на набережной, подчеркнув, что человек, который звонил ей по телефону, категорически запретил связываться с полицией.

Катя внимательно выслушала ее, заставила несколько раз повторить самые важные моменты, пытаясь выделить какие-то подробности, которые могли бы указать ей на похитителей.

Самым главным сейчас было понять, чего они хотят, и сделать все, лишь бы не пострадал Павлик…

Подумав о сыне, Катя едва не утратила с таким трудом обретенное мужество и здравомыслие. Она представила Павлика в каком-нибудь сыром и холодном подвале, связанным, с заклеенным скотчем ртом… представила, какой ужас он сейчас испытывает…

Нет, ни в коем случае нельзя об этом думать, она должна сохранить решимость и ясность мысли, только она сможет спасти ребенка!

Чего хотят от нее похитители?

Скорее всего, денег.

Катя стала прикидывать, сколько наличных у нее есть и сколько еще она может собрать, что можно быстро продать…

И в этот момент в дверь квартиры позвонили.

Катя бросилась к двери, открыла ее…

На пороге стояла консьержка Раиса, за руку она держала живого и невредимого Павлика.

Катя бросилась к своему ребенку, упала на колени, обняла его, уткнулась в него лицом и зарыдала. Перенесенный ужас, напряжение, безуспешная попытка взять себя в руки – все это разрядилось бурным потоком слез.

За спиной у Кати ей вторила Лидия.

Павлик, который никогда прежде не видел маму плачущей, растерялся и даже испугался.

– Мама, мамочка, что с тобой? – бормотал он, пытаясь отстраниться. – Ты упала? Ты ушиблась? У тебя что-то болит?

Катя усилием воли прекратила истерику, встала, взяла Павлика на руки и повернулась к консьержке:

– Раиса, где вы его нашли?

Консьержка, которая до сих пор помалкивала, что было для нее несвойственно, затараторила:

– А я, Катерина Алексеевна, сижу у себя, чай пью, на этот… на минитор поглядываю. Потому как мне положено за порядком следить. Вдруг вижу – Павлик ваш стоит, – она посмотрела на ребенка. – Что, думаю, такое? Лида вроде уже прошла, и без Павлика, а теперь Павлик один… что же это, думаю, непорядок! Как же это, думаю, ребенок один! Это же никак такого не может быть! Это не положено, чтобы он один!

Консьержка перевела дыхание и снова затараторила:

– Это же непорядок, чтобы ребенок один! Может, думаю, это не Павлик, а другой какой ребенок? Поглядела опять на этот… на минитор – нет, точно Павлик! И курточка его, и шапочка… Ну, а раз так, думаю, надо его к вам привести… Катерина Алексеевна, думаю, переживает, места себе не находит… вот, значит, и привела… а то как же это – ребенок, и один? Не положено так…

– Спасибо вам, Раиса! Огромное спасибо… – Катя схватила сумку, достала бумажник и протянула консьержке все деньги, какие в нем были. – Вот, возьмите…

– Ой, да зачем же… – засмущалась Раиса. – Да не надо… да я не за-ради денег, я сама как мать и как женщина понимаю… разве же я не человек, чтобы не понять…

Однако она быстро распихала деньги по карманам и удалилась, пока Катя не передумала.

Закрыв за консьержкой двери, Катя снова обняла Павлика и засыпала его вопросами:

– Маленький мой, ты в порядке? Тебя не обижали? Ты не голоден? Где ты был?

– Не-а, кушать я не хочу, – ответил Павлик, неловко пытаясь высвободиться из ее объятий. – Мне тот дядя дал гамбургер. Я, правда, с котиком поделился… там, мамочка, был такой котик хорошенький! Полосатый, а лапки беленькие… и мордочка тоже беленькая… а сам полосатенький…

Катя еще раз оглядела ребенка.