Перстень Григория Распутина

Клавдия была женщиной легкомысленной, разбитной и незамужней. Работала на вокзале буфетчицей и регулярно водила к себе сомнительных типов. Пару раз соседи вызывали к ней милицию, потому что время от времени у нее сталкивались новые и старые воздыхатели и затевали драки. Бывало, что и с поножовщиной. Соседи на Клавдию жаловались, но выселить ее никак не могли. Поговаривали, что у нее связи в милиции.

– Да, надо выяснить, кто к ней приходил в тот день, – согласился Родион.

– А разве твой папа стал бы открывать дверь незнакомому человеку? – усомнилась Лида.

– А вдруг он с Клавдией пришел? Например, она сказала, что ее знакомый руку порезал, попросила помочь, а тот возьми да и кинься с ножом на Алексея Ивановича. Она, может, и не ожидала. А теперь боится признаться, – предположил Боря.

– А кто с ней будет разговаривать? Я лично не хочу. Да она и не станет со мной говорить, – тут же заволновалась Лида.

– И не надо. Мы с Толиком пойдем, а вам с Родькой лучше туда не соваться, – решил Борис.

– Почему? Я сам хочу с ней поговорить, – поднялся на ноги Родион.

– Ты лицо заинтересованное. Тебе нельзя, – остановил его Борис. – Лучше мы.

– А прежде чем идти к Клавдии, ее еще и дома-то нет, лучше всего всех обсудить, – предложила Лида. – Вот, например, Тимофей Ильич. Очень странный тип. Я лично его побаиваюсь.

– Да уж, такого в темной подворотне встретишь, не обрадуешься, – подхватил Толик.

– Ерунда это все, – угрюмо возразил Родион. – Он нормальный человек, добрый. Это его во время Гражданской шашкой по лицу полоснуло, он совсем молодым парнем был. Лечить было нечем, рана загноилась, вот лицо и изуродовалось. Хорошо еще не умер.

– А ты откуда знаешь?

– Отец с ним дружил. Он иногда приходил к нам в шахматы играть. Нормальный мужик. Только вот из-за этой раны личная жизнь у него не сложилась. А бороду он отпустил, чтобы не так заметен шрам был, – пояснил Родион. – Чтобы всякие дураки вроде вас на улице не таращились.

– А вдруг он прикидывался другом и про рану наврал? А сам хотел вас ограбить? Бывает же такое, – предположил Толик.

– Нет. Отец всегда умел хороших людей от плохих отличать. Он бы почувствовал. И потом, что толку в этом перстне? Тоже мне, сокровище, – дернул плечом Родион. – И потом, он на судоремонтном работает, а там хорошо платят, и вообще кого попало на работу не берут. Понимать надо.

– Ну, не знаю, тебе решать, – пожала плечами Лида. – Давайте пока знак вопроса поставим.

Все согласились.

– Много там еще? – заглядывая Лиде через плечо, спросил Боря.

– Четверо. Тонечка Карпова, ее, думаю, можно сразу вычеркивать.

– Да, – дружно согласились ребята. Тонечка была славной девушкой, которая в этом году окончила школу и сейчас готовилась поступать в театральный институт. Ребята с ней с детства дружили.

– Тогда Захар Михайлович, Виктор и Семен Наумович, – перечислила оставшихся Лида.

Ребята задумались.

– Семен Наумович скользкий тип, – привычно почесывая макушку, заметил Толик. – Скользкий как угорь, и жена его такая же. Мать говорит, мягко стелют, да жестко спать.

– Да, себе на уме. Это точно. И работа у него – часовщик. Этот наверняка в золоте разбирается, – заметил Боря. – Только уж больно он старый.

– Чтобы ударить ножом, нужна не молодость, а умение, – с жестким болезненным цинизмом заявил Родион, так что ребята смущенно переглянулись.

– Тогда оставляем на подозрении? – спросила Лида.

– Да.

– Виктор.

– Этого точно пиши. – Решительно заявил Толик. – Он какой-то непонятный. Всем улыбается. Про себя ничего не говорит. Одет с иголочки. Не женат, на такси часто ездит. Вообще на шпиона похож. Куда только милиция смотрит?

– То, что человек аккуратно одет, еще не значит, что он преступник, – возразила Лида. – Но то, что он странный, это точно. Родик, а твой отец его знал?

– Знал. Здоровались, однажды зимой он даже спросил у отца, что ему от простуды принять, но в гости к нам никогда не заходил.

– Но ведь твой отец открыл бы ему дверь? – уточнил Боря.

– Да.

– Ну вот. Записывай, Лида. Кто там остался?

– Захар Михайлович.

– Федькин отец? Нет, он не мог, – твердо проговорил Родион. – Я его с детства знаю. И маме он часто помогал, то примус починить, то проводку поправить. Он добрый. Он не мог.

– Ну, все, – с облегчением заметила Лида. – Получается четверо. Петр Петрович, Клавдия со своим ухажером, Семен Наумович и Виктор. С кого начнем?

– По одному на брата? Справимся! – как всегда, бодро и легкомысленно заявил Толик.

– Нет. Так мы делать не будем, – покачал головой Боря. – Мы же не собираемся подходить к каждому и спрашивать: «Простите, вы не убийца?» Надо выработать план.

И они, собравшись в кружок, принялись обсуждать, как им приступить к делу.

– Первым делом надо у соседей выяснить, кто к Клавдии приходил, – предложил Борис. – А потом пойти на вокзал и проследить за ней самой.

– Точно, – одобрил Толик. – И за Виктором тоже надо проследить. Выясним хотя бы, где он работает.

– Правильно. Вот ты за ним завтра и проследи. Он из дома всегда в половине восьмого выходит. Я из окна видел, – распорядился Борис.