Перстень Григория Распутина

– Татьяна мне, жена его, по секрету потом шепнула, сам-то не велел ничего говорить, – рассказывала баба Маня. – Знакомый у него в городе был, а может, и не один, врач-то он хороший. Кого только не оперировал. В общем, знакомый этот то ли в прокуратуре работал, то ли еще где? Не помню… – спохватилась баба Маня. – Вот напасть. Совсем памяти не стало. Но, в общем, поговорил он с тем знакомым, знакомый проверил, что это тут у нас за тип командовать взялся. Оказалось, бандит какой-то, да такой, что за ним давно уже наблюдают, поймать вот за руку не могут. А тут как раз Алексей наш. Вот они его, голубчика, бандита этого, прямо тут у нас и повязали. А избиения эти и все такое прочее ему тоже в дело включили, чтобы срок побольше был. Да так его, голубя, за жабры взяли, – не очень логично проговорила баба Маня, – что он и откупиться не смог. Сел. А заодно и начальника милиции нашего местного поперли с должности за пособничество, – заключила баба Маня, хлопая ладонью по столу. – А с тех вот пор у нас тут тишина и благодать. Так что Алексея у нас тут все жалуют, уж и не знаю, как теперь без него.

– А как бандита того звали, не помните? – Без особой надежды спросил Никита, прикидывая, что, пожалуй, и сам, если что, выяснит через Бюро регистрации недвижимости или у местных коллег в полиции.

– Как не помнить? Такое разве забудешь? Струганков его звали, Михаил Александрович. Вот такое рыло! – показала баба Маня лицо размером с тыкву. – И цепь на шее с руку толщиной.

Больше Никита ни с кем разговаривать не стал, зачем? И так все ясно, а поспешил на станцию, к ближайшей электричке. Настроение у него было замечательное, и на этот раз он смог по достоинству оценить и красоты пейзажа, и свежий душистый ветерок, и чудесный летний день с зыбким маревом над лугами, с быстрым полетом ласточек в высокой синеве, с пляшущими в березовой роще пятнами света и тени, с шелестом трав и шепотом листвы. Когда он добрался до платформы, то уже с грустью думал о необходимости возвращаться в город. В этот прожаренный солнцем, наполненный круглосуточным шумом и вонью асфальтовый саркофаг.

– Та-ак. Ну что ж. Кажется, что-то наклюнулось, – выслушав своих подчиненных, заключил капитан Филатов. – Петухов, продолжайте работать по версии семейства Кавинских. Особенно внимательно изучите бывшего супруга. На фоторобот особенно не ориентируйтесь, Ситников мог действительно ошибиться. А мы с Никитой пробьем по базе этого Струганкова, посмотрим, что за субъект такой. Если он сидел по милости Ситникова, а сейчас вышел, то вполне мог свести счеты.

– Есть, – согласно кивнули оба опера.

– И, кстати, – посмотрев на Саню печальным взглядом старой честной собаки, добавил капитан: – Заедь-ка ты сегодня к вдове Ситникова, узнай, что она думает о Кавинских.

– Так поздно уже, Артем Денисович, – недовольно протянул Саня, которого в девять вечера ждали на Невском две студентки, а еще компаньона надо было себе подыскать.

– Поздно бывает только для покойников в морге, – оптимистично пошутил капитан, и даже не пошутил, а так, заметил мимоходом. – Поезжай, Петухов, поезжай и не кривись. Вон взгляни на Макарова, в какую даль сегодня мотался, и ничего, бодр и весел. – Никита от таких слов тут же приосанился и высокомерно взглянул на Петухова.

– А может, он тогда и съездит, раз такой бодрый? – тут же предложил Саня.

– Не наглей, Петухов. Сказано съездить, вот и поезжай, – одернул его капитан.

И Саня поехал. А куда деваться? Начальство!

Глава 12 9 июля 2018 г. Санкт-Петербург

– Извините, что так поздно, – виновато глядя на хозяйку и ее дочь, взрослую женщину, примерно ровесницу Саниной мамы, бормотал оперативник, стоя в сумрачной прихожей Ситниковых. – Начальство велело выяснить этот вопрос именно сегодня. Я пытался объяснить, что неудобно уже, время…

– Не стоит извиняться, – остановила его Татьяна Олеговна. – Мы рады хоть чем-то помочь. Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь. Может, чаю?

– Нет, спасибо. Я, собственно, на минуту, – устраиваясь на диване и с сомнением глядя на сидящую в комнате дочь Ситниковых, пробормотал Саня. Себе он представлял эту беседу несколько иначе. Может, вызвать хозяйку на кухню? Но та уже и сама заметила затруднение оперативника.

– Александр Васильевич, в присутствии Ольги вы можете обсуждать любые вопросы, у нас в семье нет секретов друг от друга, – подбодрила Татьяна Олеговна гостя.

Ну, нет так нет, решил Саня.

– Я хотел поговорить с вами по поводу Кавинских. Вы знали, что Эльвира Игоревна многие годы была влюблена в вашего мужа и, по свидетельству окружающих, буквально его преследовала?

На лице Ольги Алексеевны мелькнуло странное выражение.

– Да, разумеется. Это невозможно было не заметить, – печально улыбнулась Татьяна Олеговна. – Сперва это сердило, потом стало утомлять, а потом стало предметом семейных шуток. Например, когда мы с Алешей начинали ссориться, он иногда говорил: «Ах так, вот уйду от тебя к Эльвире». Обстановка разряжалась, все начинали смеяться.