Перстень Ивана Грозного

В это время дверь кабинета открылась, и в него ввалился Костян, а за ним вошел невысокий пожилой человек в золоченых очках, с седыми висками и манерами отставного дипломата. Этого человека в узких кругах знали под кличкой Доктор.

В кабинете и до того было тесно, а сейчас просто негде было повернуться.

Костян огляделся, нашел свободный стул и поставил его перед своим шефом. Доктор уселся по-хозяйски и пристально оглядел присутствующих.

— Анатолий Васильевич… — растерянно проговорила хозяйка. — Вы как здесь? Вы зачем?

— Зачем? — переспросил тот насмешливо. — До меня дошли слухи, что ты потеряла мои деньги. Мои деньги! И ты спрашиваешь, зачем я к тебе пришел?

— Как вы узнали… — пробормотала хозяйка и тут же поперхнулась, поняв неуместность и даже опасность такого вопроса. — Анатолий Васильевич, вы зря беспокоитесь… я вам, конечно, все компенсирую… все до копейки…

— А я и не беспокоюсь. Зачем беспокоиться? Конечно, компенсируешь. Куда ты денешься? А пришел я, чтобы решить — можно с тобой дальше работать или нет.

— Анатолий Васильевич, да это ерунда, случайность… это вот она подгадила… — Она кивнула на Лику.

— Она? — Доктор внимательно взглянул на девушку. — И куда же она дела деньги?

— Не знаю… здесь их нет, но мы ее прижмем, мы заставим, она все скажет…

Доктор взглянул на Костяна:

— Осмотрись тут!

— Мы сами… — бормотала Елизавета Арнольдовна. — Мы уже все осмотрели…

Доктор не удостоил ее ответом. Он чувствовал себя хозяином положения.

Костян несколько минут обшаривал кабинет и санузел. Под конец он заглянул в сейф и протянул Доктору какой-то маленький блестящий предмет.

Доктор повертел его в руках, затем показал Елизавете Арнольдовне:

— Что скажешь?

На ладони у Доктора лежала золотая запонка. На круглой золотой пластинке была выгравирована буква Б, а над ней — изящная маленькая корона.

— Узнаешь? — спросил Доктор.

Елизавета Арнольдовна молчала.

Доктор обвел глазами всех присутствующих. Все тоже молчали — кто опустив глаза, кто отвернувшись.

Лика постаралась, чтобы ее глаза ничего не выдали.

Уж она-то сразу узнала эту запонку.

Ведь она сама сорвала ее с рукава Борюсика, когда схватила его за руку…

— Надо же, какая у вас всех плохая память! — усмехнулся Доктор. — Рано! А у меня вот пока память хорошая. Я помню, у кого видел такую запонку. У Бориса, сына твоего.

— Борис тут ни при чем! — выпалила Елизавета Арнольдовна. — Это все она…

— Она? — Доктор бросил равнодушный взгляд на Лику. — Не думаю… хотя, конечно, все возможно. Чужая душа — потемки. Сколько мы с тобой уже работаем?

— Лет десять…

— Двенадцать! — уточнил Доктор. — Даже двенадцать с половиной. И до сих пор меня все устраивало. Не хотелось бы что-то менять, но если у тебя в команде появилось слабое звено — нужно от него избавляться. Ты это знаешь не хуже меня.

Елизавета быстро взглянула на Лику. По спине у той пробежал холодок.

Доктор снова заговорил:

— Вот ты меня спросила, почему я сюда пришел…

Хозяйка вопросительно и враждебно смотрела на него, ожидая продолжения.

— Вот почему! — Доктор вытащил из кармана конверт, из него брезгливо, двумя пальцами, достал несколько крупных купюр, встряхнул их в воздухе. — Чувствуете, чем пахнет?

— Духами дрянными… — отозвалась Елизавета.

Тут же принюхалась и добавила:

— И здесь такими же духами пахнет… ее это духи! — Она ткнула пальцем в сторону Лики. — Я же говорю — ее это работа! Это она… это все она…

— Подожди! Куда ты торопишься? Я ведь еще не сказал, откуда у меня эти купюры.

— Откуда?

— Буквально только что ими расплатились с одним из моих дилеров. Заплатили за снежок. За кокс.

— Ну и что?

— И ты не спросишь, кто заплатил этими деньгами?

Елизавета молчала.

— Не спрашиваешь, потому что сама догадываешься кто. Борис, сынок твой младший. Ты же знаешь, что он без кокса дня обойтись не может. Не то что дня — пары часов.

Елизавета молчала, бросая по сторонам злобные взгляды — как затравленная волчица.

— И кстати, еще одно. — Доктор говорил медленно, веско, как будто забивал гвозди в крышку гроба. Вот только чей это гроб? — Еще одно, — повторил он и так же брезгливо, двумя пальцами, отделил одну купюру и протянул ее Елизавете. — Видишь вот это? Что это, как думаешь?

— Кровь, — ответила та, не раздумывая.

И тут же быстро взглянула на Лику, на ее окровавленное лицо.

— Так вот, я догадываюсь, как все было, — отчеканил Доктор. — Да и ты тоже догадываешься. Твой милый сыночек перебрал наркоты, совсем слетел с катушек, отключил девчонку и забрал деньги из сейфа. Мои, между прочим, деньги.

— Я все возмещу…

— Не о том речь! — оборвал ее Доктор. — Если он сделал это один раз и если это сойдет ему с рук — он сделает это снова, пока его не остановят. Вопрос в другом — кто его остановит? Ты сама, или мне придется сделать это за тебя?

— Я… — Впервые Лика видела, что свекровь, эта непоколебимая громада, растерялась.

— Понял, — сказал Доктор, — значит, сами займемся.