Перстень Харома

Её лицо, освещённое розовым небом на востоке, время не изменило, а растрёпанные тёмные кудри как будто никогда не знали гребня. Неизвестно, каким образом, Манароис узнала Чери и разочарованно сказала:

— А, это ты...

Повернувшись к Леметрии, она ехидно спросила:

— Где мой Фогги?

Чери перетерпела, тем более Леметрия саданула её в бок, чтобы не выпендривалась.

— У меня сын пропал? — сообщила Чери, глядя на Манароис.

— Мой мальчик, — заворожённо сказала Манароис, кружась вокруг себя, — мой мальчик Дуклэон, — сказала она с закрытыми глазами, подняв одну руку вверх и кружась. Чери смотрела на неё широко открытыми глазами, поражённая тем, что Манароис знает имя сына.

Неожиданно Манароис остановилась и захлопнула дверь. Они слышали, как она задвинула засов.

— Открой! — озверела Чери, колотя в дверь ногой.

— Открой, зараза! — кричала она, сотрясая дверь кулаками. Леметрия пыталась её остановить, но Чери унялась только тогда, когда упала возле дверей и зарыдала.

— Ищи его в воде, — глухо прозвучал голос Манароис из-за дверей.

— Что она сказала? — не поняла Чери.

— Что она имела в виду? — спрашивала она у Леметрии. Поднявшись, Чери снова заколотила в двери, но Леметрия её остановила: — Больше она ничего не скажет.

Растерянные и опустошенные они пошли к флаэсине. Вопрос: «Что Манароис имела в виду?» — так и оставался открытым. Леметрия подозревала, что Манароис сама не знает значение сказанного.

***

Хенк и Перчик летели в бывшую столицу, Фаэлию, чтобы попросить Туманного Кота помочь им в поиске Байли и детей, а Фогги, несмотря на его протест, Хенк отправил в Боро, чтобы он заменил его в управлении страной, и, к тому же, кому-то там нужно находиться, чтобы координировать поиски пропавших. Лететь в Фаэлию приходилось по большой дуге, через Борото, чтобы обойти высокие горы в верховьях реки Леи.

Перчик стоял у штурвала и смотрел на трепыхающийся вымпел на клотике. Поднимая флаэсину то вверх, то вниз он искал попутный ветер, чтобы поднять стаксель на носу. Поймав воздушный поток, Перчик закрепил концы и выверил курс, а потом опустил глаза вниз, туда, где под лучами солнца, волнами колыхались степные травы. В этих широтах больше всего преобладала степь, изредка запятнанная берёзовыми рощами, поэтому раскинувшийся внизу пейзаж наводил скуку и способствовал плавному течению мыслей, так или иначе связанных с сестрой и пропавшими детьми.

То, что Перчик первым озвучил мысль о репликациях, говорило о том, что он, отправляясь к Хенку, уже успел об этом подумать, а если рассматривать последствия таких репликаций, то они всегда заканчивались плохо. Перчик боялся, что Байли, как и Элайни, исчезнет, а потерять сразу двух сестёр, едва успев с ними познакомиться, казалось несправедливым и горьким наказанием неизвестно за что.

— Почему? — машинально спросил он.

— Что? — не понял Хенк, но Перчик только сообщил:

— Лея.

И, правда, под флаэсиной показалась река Лея в начале своего пути, недалеко от того места, где в неё вливается почти равная ей река Горне.

Они пролетели немного по руслу Горне, а потом оставили её по правому борту флаэсины, направляясь к городу Ханзе. Стало жарко, и только ветер в спину освежал лицо. В любом другом случае они обязательно остановились у какой-нибудь реки, чтобы окунуться с головой в освежающей воде, очищающей и душу, и тело, но их дело требовало безотлагательных действий, поэтому о прохладе необходимо забыть.

Только к вечеру они добрались до Фаэлии, и Перчик направил флаэсину на посадочную площадку за дворцом, за ненадобностью уже порядком заросшую травой. Хенк, не дожидаясь остановки, спрыгнул на землю и понёсся к дворцу. Стратег Вейн, увидев флаэсину из балкона, где он обычно отдыхал, спускался по ступенькам вниз, навстречу Хенку. О чём они говорили, Перчик не слышал, но Хенк сразу помчался назад, к флаэсине, и, ещё не забравшись на борт, крикнул:

— Взлетаем.

Когда они поднялись в небо, на молчаливый вопрос Перчика он ответил:

— Туманный Кот куда-то ушёл.

Куда ушёл кот, Хенк, видимо, не знал, иначе сказал бы, и Перчик не стал тревожить его расспросами. Он направил флаэсину в сторону Литу и, дальше, в Боро, но Хенк неожиданно сказал:

— Поворачивай к озеру Сван.

Перчик повернул, и, кажется, понял, с кем хочет встретиться Хенк, но не стал говорить об этом вслух. Возможно, мысль верная, да и выбирать им особо не из чего. Солнце пряталось за горы, и при последних его лучах Перчик посадил флаэсину на остров, в устье реки Вьюнки, впадающей в озеро Сван.

Хенк вылез из флаэсины и отправился искать вход в подземную пещеру, где мог находиться Творец[6] данного мира Харом. Перчик шагал сзади за Хенком, с содроганием вспоминая последнюю встречу с Харомом, когда тот подарил Хенку браслет для Байли. Хенк оказался прав, уж кто и поможет в поиске Байли, так это Харом. За последние годы остров густо зарос кустарником и деревьями, так что найти заветную дверь им удалось не сразу. Когда, продираясь сквозь кусты, они, запыхавшись, остановившись перед ней, Хенк взглянул на Перчика и спросил: