Перстень Матильды

Через несколько минут черный «мерседес» Романова, сопровождаемый стареньким, дребезжащим «фольксвагеном», в котором сидели разбуженные по тревоге телохранители, уже мчался по дороге в Бад-Гомбург.

В жилище Гертруды ночные гости ввалились бесцеремонно вместе со своими телохранителями.

Полусонная горничная, застенчиво перебирая пуговки на своем ночном халатике, стала уверять, что никаких солидаристов никогда не знала и знать не желает. Если же господа имеют в виду того русского, который выдает себя за часового мастера, то она не видела его уже больше трех недель.

Вся компания направилась к выходу. Но, перед тем как распрощаться с Гертрудой, кадровый служака английской разведки Околович подошел к кровати и как бы невзначай потянул за край перины. Перина сползла на пол, и взору присутствующих предстал свернувшийся калачиком сладко спящий Скорина.

— В чем дело? — недовольно забормотал Скорина. — Где это я?

Прямо из теплой постели Скорина был доставлен в Зоссенхайм и за нарушение дисциплины водворен на пятнадцать суток в холодный карцер.

Перина сползла на пол, и взору присутствующих предстал свернувшийся калачиком сладко спящий Скорина.

Положив под голову свое отполированное полено, рядовой Скорина продолжил прерванный сон.

ОПЕРАЦИЯ «ПЕРСТЕНЬ МАТИЛЬДЫ»

Эта акция началась в 18 часов 10 минут московского времени, в стеклянном вестибюле первого этажа дома № 14 по Бумажному проезду. В перечне заданий мадам Ары она значилась под номером четыре и была сформулирована следующим образом:

«Провести всенародный референдум о государственном переустройстве в СССР (парламентарная республика или конституционная монархия)».

Перед тем как приступить к этой акции, ей надо было дать кодовое название. Перебрав 189 наименований — от священной Брамапутры до солнцеликого Аменхотепа, мы так ни на чем и не остановились. Одни казались нам эффектными, но недостаточно загадочными. Другие — загадочными, но не особенно эффектными.

Опыт подсказывал, что если муза капризничала, то насиловать ее бесполезно. Акцию пришлось временно оставить безымянной.

Мы спустились в вестибюль, натянули пальто и, как обычно, раскланялись с вахтером.

— Будьте здоровы! — сказал вахтер.

— Кстати, — вдруг спохватился один из нас, — вот вы здесь дежурите!

— А то как же! — с достоинством подтвердил вахтер. — Через два дня на третий! По графику!

— Вот-вот! — уцепился второй из нас. — Два дня в полном вашем распоряжении! Значит, и отдохнуть можно и порыбачить! И подумать о том, о сем!

— Думать, оно нигде не возбраняется, — сказал вахтер. — Вот выпровожу сейчас всех, а потом сяду и могу себе думать сколько угодно!

— Так, так, — сказали мы, — а не задумывались ли вы над тем, что вам больше по душе — парламентарная республика или конституционная монархия?

— Это вы что, про царя, что ли? — прыснул вахтер. — Ну и шутники! Вас, фельетонистов, только послушай!

Было очевидно, что вахтер не склонен воспринимать выдвинутую нами проблему всерьез. Мы подняли воротники и выскочили на улицу. У стоянки маршрутного такси выстроилась очередь.

— Граждане пассажиры! — без всяких околичностей начал один из нас. — Мы проводим референдум о государственном переустройстве!

— Давайте говорить прямо! — подхватил второй. — Вы за что? За парламентарную республику или конституционную монархию?

Стоявший в хвосте немолодой мужчина в фетровых ботах и с пышными усами сделал шаг в нашу сторону и, придерживая очки, принялся нас внимательно разглядывать. Вполне возможно, что он собирался высказать свое мнение по затронутому вопросу. Но тут как раз подошел маршрутный «рафик», и очередь устремилась к автобусу. Мы ухватили гражданина за рукав.

— Вы чего привязываетесь?! — неожиданно громким басом рявкнул усатый. — Хулиганье!

— На вид как будто приличные люди, — заверещала дама в синтетической шубе под леопарда, спеша на всякий случай укрыться в автобусе. — А водкой от них так и разит! Так и разит!

— Безобразие! — гаркнул усатый в ботах.

— В вытрезвитель бы этих парламентариев! — высунулась из автобуса та же дама. — Вместе с их республикой!

Мы не успели и глазом моргнуть, как уже сидели в милицейском мотоцикле с коляской. Попутно, чтобы не терять времени понапрасну, мы продолжили референдум.

— Хорошо, хорошо, — сказал милиционер, — на месте разберемся. Там будет вам и республика, и монархия, и холодный душ!

Вытрезвитель оказался довольно уютным учреждением, где на окнах висели занавесочки, а весь обслуживающий персонал был одет в войлочные тапочки и белоснежные халаты. Симпатичная медсестра предупредительно усадила нас в кресла-коляски и подкатила к столу, за которым сидел суровый медик в высоком белом колпаке.

Он вручил нам по стеклянной, напоминающей сигарету трубочке и приказал:

— Дуйте!

Вскоре медик отобрал у нас трубочки.

— Проба Шинкаренко отрицательная, — негромко сообщил он сестре, — признаков опьянения нет. Вероятно, случай более трудный, чем можно было предположить.