Перстень Матильды

По мере того как Владимир поднимался по широкой мраморной лестнице банка, ему казалось, что с каждой ступенькой чемодан становится тяжелее. В операционном зале клерк указал окошко, куда следует обратиться. Оттуда наследнику пришлось перейти ко второму окошку, затем к третьему. Там банковский чиновник, краем уха выслушав клиента, посмотрел на него поверх очков и молча указал на прикрепленное около окошка объявление:

В связи с тем, что в английский банк обращаются разные лица по поводу 400 миллионов рублей, якобы депонированных свыше пятидесяти лет тому назад русским царем, правление банка доводит до всеобщего сведения, что русский царь никаких вкладов в английском банке не имел и слухи об этих деньгах являются вымышленными.

В этот день обитатели лондонского Сити видели, как из дверей крупного английского банка вышел пожилой грузный мужчина с потертым чемоданом. Поставив чемодан на тротуар, он тяжело опустился на него и вперил отрешенный взор в надпись на фронтоне: «Деньги — это власть!» Через некоторое время грузный мужчина поднялся и, нетвердо ступая, поплелся по улице.

— Сэр! — окликнул его швейцар. — Вы оставили свой чемодан!

Но мужчина не оглянулся.

В эту минуту около банка по чистой случайности оказался полицейский репортер из Парижа. Увидев брошенный на тротуаре знакомый чемодан, он радостно воскликнул:

— О, да ведь это чемодан царя Владимира!

И бросился к телефону.

ПЕРСТЕНЬ МАТИЛЬДЫ

ДВА «ЯГУАРА» В ОДНОМ КАПКАНЕ

Однажды в полночь в одной из московских квартир зазвонил телефон.

— «Ягуар-101»? — послышался в трубке мужской голос. — Говорит «Ягуар-102». Напоминаю: «Комета» стартует ровно в девять. «Кобра» все приготовила… «Амазонка» может отправляться налегке…

— Вас понял, — ответил «Ягуар-101». — Старт ровно в девять!

Об этом ночном разговоре мы могли ничего не знать, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что под кличкой «Ягуар-101» фигурировал один из нас, а под кличкой «Ягуар-102» — другой.

К эзоповскому языку и кличкам мы стали прибегать с тех пор, как одна из иностранных разведок занесла нас в свою картотеку. Какая именно эта была разведка — английская «Интеллидженс сервис», западно-германская служба безопасности или американское ЦРУ, мы еще не знали. Но поскольку сам факт не вызывал никаких сомнений, мы поспешили законспирироваться.

В эту одиссею нас втравил юный практикант Женя Лифанов. Женя был страстным собирателем марок и состоял в личной переписке с французским филателистом господином Леви.

Письма от господина Леви приходили каждую неделю. Иногда парижанин в знак внимания вкладывал в конверт небольшой презент — две-три пластинки жевательной резинки.

— Полезная штука! — отправляя в рот жевательную резинку, бравировал своими международными контактами Женя. — Ароматизирует полость рта… Развивает мышцы лица, предупреждает от преждевременных морщин!

Сотрудничество двух коллекционеров было плодотворным и, возможно, со временем могло обогатить мировую филателию. Но вот однажды Женя обнаружил в своем почтовом ящике письмо не из Парижа, а из Франкфурта-на-Майне. Адрес на конверте был написан незнакомым почерком.

В письме говорилось:

«Уважаемый коллега!

Ваш адрес я получил от Леви из Франции, с которым Вы обменивались марками. Я же не филателист (чем, вероятно, огорчу Вас), но могу Вам посылать некоторые новинки, выходящие в нашей стране.

Лично я интересуюсь современной художественной литературой и поэзией.

Если Вы интересуетесь еще чем-либо, кроме марок, то я охотно помогу Вам.

Вероятно, у нас найдутся общие интересы. А мне переписка на русском языке доставит большое удовольствие, так как знание этого языка я получил от матери и интересуюсь жизнью России.

Надеюсь на Ваш скорый ответ.

С приветом и уважением к Вам

Алекс Липперт».

Вывод напрашивался сам собой: господин Леви отказывался от дальнейшего сотрудничества с Женей. Юного филателиста охватило глубокое возмущение. Во-первых, французский филателист, денонсировав договор, даже не удосужился лично уведомить об этом коллегу. Во-вторых, в переписку представителей двух стран бесцеремонно вмешалась третья держава.

— Коллега! Какой я ему коллега?! — вскипел практикант. — Сам же говорит, что к филателии не имеет никакого отношения! Короче говоря, не хочу знать никаких Липпертов, и пошли они все к дьяволу!

— Не надо горячиться, — сказали мы. — Ты посмотрел на этот факт с одной стороны, а теперь посмотри с другой. Человек протягивает руку и ждет ответного рукопожатия. А ты?

— А я пошел сдавать экзамены! — отрезал практикант. — Его хобби литература, а мое марки! А если уж вы так хотите обучать этого немца русской литературе, то пишите ему сами!