Перстень отравителя

– Только максимально тихо. – После выскользнул из салона. Поглядев, как бесшумно и мягко, словно дикий хищник, двигается Феликс, Сабуркин одобрительно кивнул и выбрался из машины. Под ногами бывшего десантника тоже не хрустнула ни одна ветка, пока он выходил из леса, но Валентин дышал, а Феликс нет. И дыхание Сабуркина услышал, почуял маленький человек в тумане. Коротышка остановился, наклонил голову и замер, прислушиваясь. Заметив это, Феликс протянул руку и прикрыл ладонью рот и нос Валентина. Тот задержал выдох на половине и покосился на Феликса. Затем понимающе кивнул и остановил дыхание. Человечек так и стоял, вслушиваясь в тишину, когда из тумана ему навстречу выполз старичок.

– Мил человек, а не подскажешь…

Темно-коричневое, похожее на сувенирную маску лицо повернулось на голос. Запавшие глазницы с мутно-желтыми, как непрозрачные камни, глазами уставились на старикашку. И в этот миг из стариковских морщин выглянул зверь. С глухим рычанием дед размахнулся и ударил коротышку штакетиной. Удар оказался такой силы, что он перелетел через забор и врезался в кучу кирпича с гулким грохотом, словно во двор обрушился ковш экскаватора. На звук падения, который никак не могло произвести человеческое существо, из тумана выскочил Феликс. Следом за ним к дачному участку помчался и Сабуркин. Поразительно быстро оправившись от удара, коротышка вскочил и огляделся, оценивая количество своих преследователей и разделяющее их расстояние. Голова его на тонкой сморщенной шее легко и плавно поворачивалась на триста шестьдесят градусов. Перемахнув через забор, Валя схватил пару кирпичей и пошел на него, не упуская из вида Феликса – тот отчего-то медлил, словно примерялся, с какой стороны подойти. Пятясь, посыльный отошел к дачному домику, окруженному молодыми деревцами, вдруг с молниеносной быстротой вскарабкался по стене на крышу и… пропал из вида.

– Где он? Феликс, ты его видишь? – Сабуркин побежал через участок в обход дома, чтобы перехватить коротышку, если он спрыгнет с торца здания.

– Стой у входа!

Феликс взлетел по стене следом за коротышкой, встал на краю черепичной крыши и вслух произнес на арабском языке:

– Невидимость твоя – не преграда для меня.

И словно кадр на негативе пленки проступило сидящее на корточках существо на другом конце крыши. Собранная поза, почерневшая маска лица, налитые желтым ядом глаза – все говорило о том, что силы умерти максимально сконцентрированы и нацелены на борьбу. Феликс не успел сделать шага, как существо прыгнуло, бросаясь на него, и удар чудовищной силы столкнул Феликса с крыши. Ломая ветки деревьев, мужчина рухнул в палисадник, и на грудь ему тут же приземлился коротышка. Не давая Феликсу подняться, умерть схватил его за плечи и вдавил в землю с головой. Словно волны воды, рыхлая осенняя грязь распахнулась и сомкнулась над лицом мужчины, и он начал тонуть. В этот момент серую туманную тишину прорезал автомобильный сигнал. Громкий, резкий гудок прозвучал откуда-то из леса. Умерть резко поднял голову, ища источник этого неожиданного звука, кожаные пальцы, вцепившиеся в рубашку, чуть ослабили хватку, и Феликс смог приподняться, с усилием вырываясь из земляного плена.

– Сабуркин! Копье! – прокричал он.

Метаться по участку было некогда. Валентин вытянул раскрытые ладони в сторону кирпичной кучи, лицо его покраснело, на лбу блеснула испарина, и из кучи стройматериалов вылетел кусок арматуры. Схватив железный прут, Валя перебросил его Феликсу. Поймать арматуру Феликс смог, но больше ничего не сумел сделать – умерть вцепился ему в горло и изо всех сил начал топить, погружая все глубже в землю. Сырая тьма навалилась непомерной тяжестью, сквозь нее Феликс скорее ощущал, чем слышал, топот бегущих ног и какую-то возню наверху. Кто-то выхватил железный штырь из его пальцев, и Феликс вслепую схватил коротышку, прижимая к себе гуттаперчевое на ощупь тело. Издавая невнятные гортанные звуки, умерть задергался, пытаясь освободиться, но послышались тупые удары железного прута обо что-то мягкое и крик Сабуркина: «Да сдохни уже, тварь!» Затем еще один удар и чавкающий звук, словно арматуру вонзили в густую болотную жижу. Лесной туман разорвал многоголосый вой, будто одновременно закричала стая гиен, и резко наступила тишина. Черная, неподвижная тишина.

Феликс не мог пошевелиться, не мог даже открыть глаза, лишь ощущал свалившуюся тяжесть с груди, чувствовал, как его поднимают, куда-то несут, укладывают в жухлую осеннюю траву. Затем прохладные женские пальчики потрогали его лоб, коснулись переносицы и скул.

– Феликс Эдуардович! Феликс! Он не дышит! Что вы стоите, сделайте что-нибудь!

– Арина, отойди! – Сабуркин торопливо расстегнул пуговицы рубашки Феликса, но его оттолкнул Никанор.

Встав на колени, старик наклонился, прислонил ухо к неподвижной груди, после рявкнул:

– А ну, тихо всем! Не наседайте! Дышит он!

С усилием, словно на глазах все еще лежала земля, Феликс приподнял веки. Черные ветки с желтыми листьями переплетением узоров уходили в низкое серое небо с белесыми клочками облаков.