Перстень царицы Ульяны (СИ)

- Беса изгонял! Но за то бабуля мне уже… прописала, - потёр спину наш младший сотрудник. – Боле не буду.

- А ему больше и не надо! Ему ж лет сто, как тебе это в голову вообще пришло? А, ладно, - я махнул на него рукой. – Трудись согласно штатному расписанию. Как исполнишь – отчитаешься бабушке.

- Слушаюсь!

На этот раз мы решили не терять время на пешую прогулку и в сторону храма Ивана Воина выдвинулись верхом. В конце концов, я не знал, сколько времени у меня отнимет беседа с отцом Алексием.

***

В пути мы молчали. Фома думал о чём-то своём, я мысленно перебирал оставшиеся на сегодня дела. Помимо сеанса бабулиной ворожбы над частицами наших подопытных и боярского собрания, которое было назначено на девять вечера, мне бы хотелось втиснуть в этот день беседу с нашим юродивым Гришенькой. Глядишь и натолкнёт меня на какие мысли… Но это ладно, посмотрим по ситуации. Мне совсем не нравилось, с какой обречённой безнадёжностью я реагирую на происходящее. Мы ничего не успеваем, люди воскресают, я не могу это контролировать, я бездарь. Вот примерно такая цепочка мыслей вилась сейчас в моей голове. Так, лейтенант Ивашов! Отставить самокопание и живо за дела!

Мы с Фомой въехали во двор храма Ивана Воина. Привязали коней к столбу и сразу отправились искать отца Кондрата. Тот обнаружился без труда – беседовал в храме с молодой парой, они собирались крестить ребёнка. Мы отошли, чтобы не смущать прихожан, и подождали, пока святой отец освободится. Наконец он отпустил супругов и подошёл к нам.

- Ну что, Никита Иваныч, с чем пожаловал? – вместо приветствия настоятель размашисто нас перекрестил.

- Я, собственно, к отцу Алексию.

- Допрашивать будешь?

- Скорее, хочу просто побеседовать. Допрашивают обычно виновных, - поправил я. – Как он себя чувствует после вчерашнего?

- Слаб зело, однако зла на твоего олуха не держит. Простил его смиренно.

- Спасибо, - кивнул я. – Ещё раз принесу извинения от лица милиции.

- Да ладно, чего уж. Я бы тоже простил. Ну, сначала, вестимо, в ответ затрещину дал, но потом непременно простил – во славу Божию!

Я нисколько не сомневался, что у отца Кондрата не заржавеет.

- Проводите нас к нему, пожалуйста.

- А чего ж нет, пошли, - величаво кивнул святой отец и повёл нас к жилым помещениям в углу двора. Мы здесь уже были, когда навещали отца Онуфрия. – Тут отец Алексий и раньше жил, - на ходу пояснял настоятель. – Всегда в быту скромен был, спал на полу, все посты соблюдал, дни в молитве проводил. Когда спать успевал – не ведаю. Святой он человек, Никита Иваныч, не то что мы, грешные.

Святой, а толку с того… если всё равно не тот святой, что нам нужен. Отец Кондрат постучал в одну из дверей и, дождавшись ответа, открыл.

- Отче, милиция к вам. Примете ли?

Прежний настоятель отвечал очень тихо, я не расслышал. Но, видимо, нам было позволено войти, потому что отец Кондрат посторонился и приглашающе кивнул.

- Никита Иваныч, как закончишь – зайди ко мне. Преподобного долго не задерживайте, зело слаб он.

Я кивнул и поманил Еремеева за собой. Дверь за нами закрылась, и мы оказались в тесной полутёмной комнатушке, вытянутой в длину. Ей-богу, по сравнению с этим бабкин терем был ближе к царскому дворцу. В углу комнаты с колен поднялся невысокий сгорбленный старик с длинной бородой. Он подошёл, подслеповато щурясь, осмотрел нас и перекрестил дрожащей рукой сначала Фому, потом меня.

- Господь с вами, - тихо поздоровался он. Еремеев, как человек более верующий, чем я, склонился и поцеловал крест в руке отца Алексия, я лишь кивнул.

- Здравствуйте, святой отец.

- Прошу садиться, - он оглянулся, указывая на колченогую табуретку в углу. – Вас двое вот только…

- Может, вы сами? – я не мог себе позволить усесться, когда старик останется стоять. Он покачал головой.

- Постою, пока ноги держат.

Я сунул Фоме блокнот и жестом велел ему садиться. Пусть тогда конспектирует. Сотник не стал возражать и придвинул табуретку к крошечному окну – так ему хотя бы что-то было видно.

- Я сыскной воевода государевой милиции, Никита Ивашов. Прошу простить нас за беспокойство, но должен задать вам несколько вопросов.

- Милиция? Да, Кондрат сказывал, - преподобный задумчиво кивнул, припоминая. – Слушаю вас.

Я смотрел на него сверху вниз – старик был ростом мне по грудь. Он опирался на клюку, но упорно отказывался садиться. Абсолютно седой, с длинными волосами и бородой, одетый в чёрную рясу. Думаю, будь я более впечатлительным, я бы смутился: глаза у него были выцветшие от времени, почти прозрачные, взгляд словно пронизывал до самой души. Вчера он воскрес. Я поймал себя на том, что это уже не вызывает во мне никаких эмоций. К тому же он ни внешне, ни поведением ничем не отличался от живого. Они все не отличаются. Передо мной стоял святой праведник, ожившая легенда.

- Святой отец, вы вернулись вчера. Где вы были до этого?