Первая

– Боже, Линда, Лили – какая разница? Главное, что она без ума от меня. И, кстати, Эби тоже будет.

– Мы говорим о той самой Эбигейл? – откликнулся Лоуренс. Не знаю, почему, но в ту минуту меня даже разозлило, что он так оживился, услышав ее имя.

– Именно, мисс Эбигейл Кроссман, – важно произнес Скотт. – И мне кажется, что наш юный друг Лиам влюбился в нее.

– Ты прав. Тебе кажется, – сухо ответил я.

– Да ладно, я же видел, как ты на нее смотришь.

– Ты прям как моя мама. Почему вы не думаете о том, что девушка может быть мне интересна просто как человек, как личность? Интерес не обязательно обосновывается влюбленностью.

– В любом случае, держись от нее подальше, друг, – Лоуренс закрыл опустошенный чемодан и ногой задвинул под кровать. – Она не так проста, как кажется.

– То есть, если сейчас она кажется мне… Эмм, сложной… На самом деле, она еще сложнее?

– Я слышал, что она уже около полутора лет встречается с каким-то плохим парнем. Не знаю, почему, но тот, от кого я это узнал, назвал его плохим.

– Он не из нашего класса?

– Насколько я знаю, он даже не из нашей школы.

– Откуда ты так много знаешь, Лоуренс?

– Я просто очень внимательный. Да и знаю я не так много: что его зовут Дилан, ему восемнадцать, он из Северной Старшей школы, не планирует поступать в колледж и он «плохой парень».

– Судя по описанию Лоуренса, он тебе не конкурент, – Скотт выбирал из стопки магнитов, привезенных из Марселя, тот, который заберет себе. – Если он не выглядит, как Бред Питт в молодости, то ты выигрываешь по всем позициям.

– Я не влюблен в нее! – Я приходил в ярость от одной мысли об этом. – Я лишь хочу доказать ей, что она ошиблась, назвав меня вафлей.

– Отстань от него, Скотт, – вступился за меня Лоуренс. – Ты сам не знаешь, каково быть влюбленным, так что не можешь делать выводы о чувствах Лиама.

Учеба в школе оказалась намного проще, чем дома. Информация усваивалась быстрее, домашнее задание я делал за час-полтора, и потому свободного времени было достаточно. Вечер был дождливым, но я все равно решил прогуляться до книжного магазина и взять что-нибудь из Кафки.

Погода была, что называется, неприятная. Дождя почти не было, только мелкая морось, но слишком частая, чтобы сложить зонт. Я никогда не любил ходить под зонтом, потому что чувствовал себя под огромным куполом, из которого нет выхода. Я вспоминал аппарат в клинике, в который меня помещали почти каждый визит, когда я был болен. Прошло больше года, как моим легким ничего не угрожало, но я до сих пор боялся проснуться ночью от сдавливающей боли в груди.

Книжный был почти пуст, лишь кассир и несколько человек, бродивших среди прилавков. Среди них я заметил Эби и поначалу даже не узнал ее. Ее волосы были заплетены в высокий хвост – кажется, девушки называют его конским – а я прежде видел ее лишь с распущенными волосами. Она стояла возле полки с Кингом и задумчиво бродила глазами по книгам. Я, не раздумывая, направился в ее сторону. На самом деле, мне было интересно, узнает ли она меня на этот раз.

– Привет, Эбигейл, – негромко сказал я, и, на удивление, она не стала делать вид, что не услышала.

– Вафля, снова ты. Привет. – Она говорила так же негромко и немного печально.

– Не можешь выбрать?

– Я пришла, чтобы взять «Кэрри», но эти цветные обложки сбили меня с толку, и теперь я уже не уверена, что хочу взять именно ее.

– Я могу помочь тебе с выбором, если позволишь.

– А ты читал Кинга?

– Достаточно, чтобы посоветовать тебе что-то интересное.

– Я очень люблю читать, но у меня обычно нет времени. Тебе с этим, видимо, повезло больше.

– Знаешь, умирать – это не такое уж везение.

– О чем ты? – Эби впервые за все время нашего знакомства заглянула мне прямо в глаза, и я смог разглядеть ее. Эти светло-голубые блестящие глаза запомнились мне на всю жизнь.

– Ты разве не знаешь? Я шесть лет провел на домашнем обучении.

– Правда? – На этот раз я не слышал в ее голосе надменности и издевки. – Я думала, ты учился за границей, а теперь вернулся и поэтому пришел в наш класс, – на мгновение она осеклась. –Хотя, вообще-то, я вовсе не думала об этом… Так почему ты учился дома?

– Пять лет я был болен, потом еще год реабилитации.

Она глубоко вдохнула, но промолчала. Ее глаза наполнились печалью и сочувствием, и я видел, что они не поддельные. Она хотела задать мне главный вопрос, но не решалась, и я это понимал, поэтому сразу дал ей ответ.

– Когда мне было одиннадцать, в моих легких нашли злокачественную опухоль. Рак, иначе говоря.

Эби снова глубоко вдохнула, хотела сказать «ого» или «ничего себе», но посчитала это невежливым. Она поджала пухлые губы.

– Мне очень жаль.

– Сейчас я полностью здоров, и мне больше ничего не угрожает.

– Это здорово, – и это мгновение я тоже запомнил надолго. Она впервые искренне мне улыбнулась. – Ты совсем не выходил из дома?

– Только когда нужно было к врачу.