Первая академия. Том 2

— Вы что-то знаете об этом? Отец мне ничего говорил.

— Так и мне Василий Владимирович ничего не говорил. Что мы тут знать-то можем? От дворцовых интриг далеки. Только слухи разные доходят.

— Да, у нас здесь теперь свои… интриги, — сказал я. — Ну, Юрий Степанович, давайте уже поедем. А то у меня поезд вечером. Ещё в усадьбу надо заскочить.

— Да-да, простите, что задерживаю своей болтовнёй. Рад был повидаться. Не последний раз, поди. Ну а если что, мой телефонный номер знаете, звоните в любое время. И желаю успеха в завтрашних соревнованиях.

Мы сели по машинам, и колонна двинулась в сторону усадеб.

Пока самой большой угрозой представлялось именно третье отделение. Если Орлов увидит некий интерес в том, чтобы прижать меня, он сделает это, не раздумывая.

Оставалось надеяться на разобщённость во властных кругах. Шереметевы были сами по себе, Орловы сами по себе, Бельские сами по себе. Все друг на друга косо смотрели и ждали возможности урвать кусок пожирнее и избавиться от «друзей» или, точнее сказать, сообщников. Разумеется, враги были у каждого рода, но влезать в личные конфликты друг друга никто не спешил.

Более того, гибель крупного отряда дружины могла подорвать репутацию Святослава в глазах его коллег. Если кто-то посчитает, что Шереметев слаб, его наверняка попытаются подвинуть.

А вот вопрос влияния Шереметева на нового императора вызывал дискуссии даже спустя сто лет. Наследники Святослава представляли дело так, что Александр IV имел очень доверительные отношения с главноуправляющим первого отделения. Независимые же исследователи полагали, что дела обстояли не столь однозначно.

Тем не менее, императору приходилось считаться со всей этой кодлой. Уже тогда он оказался фактически отстранён от управления государством, что было закреплено на законодательном уровне в сорок третьем году. По итогу десятилетней борьбы за власть под Шереметевых прогнулись все. Моей же задачей было не допустить этого.

Когда я вернулся в усадьбу, Дениса уже похоронили. Он покоился в роще рядом с остальными родственниками под скромным деревянным крестом, который в ближайшее время планировалось заменить на красивый гранитный памятник.

Остальные же трупы пришлось сложить за гаражом. Их отправку в Москву надо было ещё согласовать с нашими врагами.

В усадьбе я пробыл недолго. Захватив вещи, Лизу, Нику и Тамару, поспешил на поезд, который отправлялся вечером. Ночью мы уже приехали в Москву.

Завтра утром начинались государственные соревнования, и мне требовалось присутствовать на церемонии открытия. Кроме того, выступление младшей группы факультета огня так же планировалось в первой половине дня.

Хорошо хоть ехать никуда не надо, поскольку состязания проводились на арене нашего тренировочного комплекса.

Мы с Тамарой добрались на такси до ворот академии. Охранник удивился нашему столь позднему визиту, но пропустил.

Погода была тёплой, падал мокрый снег, налипая на наши пальто и шляпы. Широкая прямая аллея, ведущая к крыльцу главного корпуса, пустовала. Её покрывала ровная белая пелена, которую дворники поспешат убрать рано утром к приезду высокопоставленных гостей.

— Я тебя провожу, — сказал я, и мы с Тамарой свернули на первом же перекрёстке к женским общежитиям. — Беспокойная неделька выдалась. Не жалеешь, что поехала?

— Как можно жалеть? Я прекрасно провела время, — Тамара говорила довольно уверенно. Мне показалось, что после стычки с дружиной Шереметевых её робость куда-то пропала.

— Да неужели?

— Вот те крест. Я так рада, что вырвалась отсюда. Пусть даже произошло такое… Ни капли не жалею. Ещё и подзаработала чутка. Спасибо тебе.

Я Тамаре заплатил четверть суммы, которую получал в месяц среднестатистический стражник. Всё-таки она меня сопровождала и даже участвовала в бою.

— Ты заслужила. Однако должен напомнить, что стражник обязан слушаться приказов. Если я приказал уходить, ты должна была уйти.

— Прости. Мне жаль. Это действительно была моя ошибка.

— Вот, знай на будущее, если тебя судьба занесёт в чью-то стражу.

— А можно… — тут Тамара замялась. — Можно я… к тебе пойду в стражу?

Это прозвучала неожиданно. Я не думал, что Тамара так быстро решит, куда хочет податься. Разумеется, я был не против, однако было много «но».

— Это зависит не только от меня, — сказал я. — Сейчас тебе надо учиться, а через три с половиной года будет видно.

— То есть… ты не уверен, что меня стоит брать в стражу? Считаешь, я не справлюсь? — Тамара посмотрела на меня с очень серьёзным и обеспокоенным видом.

— С чего ты взяла? Я уверен, что ты справишься. Но доучиться-то надо.

— Ах, ты про это… Да, конечно, я доучусь.

Некоторое время мы шли молча, пока не оказались среди домов.

— Придёшь смотреть моё выступление завтра утром? — спросил я.

— Обязательно! Я приду и буду душой болеть за тебя.

— Наверное, ты ещё не видела состязаний. Зрелищное событие.

— О, я представляю! Будет на что поглазеть. Небось, все самые сильные одарённые соберутся.

— Это точно.

Мы остановились возле подъезда.

— Ну, до завтра. Хотя завтра мы вряд ли встретимся, — сказал я.

Тамара посмотрела мне в глаза и улыбнулась: