Первая академия. Том 3 (СИ)

А ведь я только вчера с Машей мило беседовал, и она ничего такого не говорила. Но если на Урале действительно проблемы назревают, мне уж точно придётся вмешаться. У меня и завод там, да и Борис Порфирьевич — без пяти минут родственник.

— Случилось то, что мы давно ждали. Демидовы вчера объявили, что желают дать нам открытый бой. Хотят сразиться с нами в поле и тем самым закончить вражду раз и навсегда. Драться будут только одарённые. Никаких эфирников, никакого огнестрела. Таков уговор. Кто победит, тот получит всё, кто проиграет — откажется от любых притязаний. Вот мы и собираем наших родственников и друзей. От битвы этой будущее рода зависит.

— Прямо как в старые добрые времена княжеские дружины сражались, — проговорил я, пытаясь переварить свалившуюся на меня информацию.

— Верно, так и есть. Соберём всю нашу, так сказать, дружину и устроим честный открытый бой, как в старые времена.

— Хорошо, я поеду, — согласился я. — Только мне вначале надо отпроситься, потом билеты купить…

— Ни о чём не волнуйтесь, Алексей. У Вяземского я сам вас отпрошу. А билеты не понадобятся. Полетите со мной на самолёте. Вылетаем после завтра в семь вечера. Я за вами машину пришлю прямо в академию.

Попрощавшись и повесив трубку, я ещё некоторое время пребывал в смятении, ходил из угла в угол и раздумывая. И только донёсшийся с кухни запах гари вывел меня из прострации.

Картошка поджарилась сильнее, чем нужно, но я даже внимания не обратил на горелки. Все мои мысли сейчас были прикованы у предстоящему сражению.

Из истории своего мира я не припоминал, чтобы Оболенские и Демидовы устраивали открытые сражения. Война у них была затяжная, били наскоками, исподтишка, уничтожая стражу друг друга и разоряя предприятия. Но чтоб, как в старину, стенка на стенку — такого, кажется, не случалось. Ну или я невнимательно читал.

Так или иначе, битва предстояла жестокая. От её исхода зависит всё. Те, кто проиграют, возможно, даже прекратят своё существование как род, поскольку жертв будет много. Поэтому-то князья обычно и избегали подобных стычек, ведь даже победитель мог понести столь огромные потери, что род его и за столетие не оправится. А тут Демидовы решили пойти ва-банк. Зачем? Почему? Да какая сейчас разница? Нам оставалось лишь принять их условия и отправиться на бой, набрав как можно больше одарённых

Пётр Петрович договорился с Вяземским, чтобы меня отпустили на две недели, и уже в среду вечером я на присланной за мной машине отправился в аэропорт. Там меня ждали сам Пётр Петрович, его начальник стражи Виктор Иванович и ещё одиннадцать родственников, собиравшихся участвовать в судьбоносной драке, а на взлётной полосе стоял небольшой транспортный двухмоторный самолётик, который и должен был нас доставить в пункт назначения.

Самолёт летел медленно, и в Екатеринбург мы прибыли лишь ранним утром, но это всё равно оказалось быстрее, чем на дирижабле. А в Екатеринбурге уже ждали машины, на которых наша компания добралась городского особняка Оболенских, где до сих пор размещалась часть стражи рода.

Битва должна была состояться через три дня. Времени на подготовку оставалось всего ничего.

Пообедали мы все вместе в большой столовой, в которой я когда-то ужинал с Петром Петровичем и Борисом Порфирьевичем. Народу было много, более двадцати человек собралось, даже мест свободных не осталось. Родственники Оболенских приехали не только из Москвы, но и из других городов. В основном это были мужчины самых разных возрастов: молодые, почти мои ровесники, господа средних лет, люди преклонных годов, как Пётр Петрович. Большинство носили усы и бороды, а костюмы их пестрели самыми разными цветами: бордовый, синий, зелёный.

Однако среди собравшихся я заметил и женщин. Их было четыре, три — дамы средних лет, одна постарше.

Уровень силы у членов рода тоже был самый разный. Старшие, как правило, имели более яркие, разветвлённые печати, говорящие о высоких рангах их владельцев, те, кто моложе, обладали силой поскромнее. Но совсем слабых я не заметил. Даже три моих ровесника имели ранг не ниже десятого, если судить по свечению их эфирных тел и печатям силы.

Половину обеда заняло знакомство, и очень скоро я оказался в центре внимания. Всех поражала моя огромная сила, не характерная для столь молодого возраста. И это ещё я сказал им, что у меня седьмой ранг. Сказал бы, пятый — не поверили бы.

После обеда не стал засиживаться. Первым делом решил съездить к Лизе — она уже знала о моём приезде. Я звонил ей, но причину по телефону не назвал. Теперь собирался навестить её и сообщить о том, что привело меня сюда. Так же сегодня или, скорее всего, уже завтра надо было повидаться с Борисом Порфирьевичем и Машей.

Через полтора часа за мной приехал стражник на небольшом тёмно-синем седане конца двадцатых годов, и я вместе с вещами отправился в Чусовград. Жить собирался там же. В особняке Оболенских и так гостило полно народу, мне не имело смысла там торчать.