Первая чаша

– Спасибо, Оттар-лаа! – рыдая, она сползла на колени и поцеловала руку старшего брата. Орей, наблюдавший это со стороны, недоумевал. Когда девушка вдруг взглянула на него и перепугалась, он отвел глаза, начав рассеянно осматривать кухню, но постоянно наталкиваясь глазами, то на Зариме, то на забившихся в угол женщин. К счастью, ни хозяин дома, ни его брат, никак не отреагировали на это.

– Встань, Назира, и не бойся. Это святой человек, монах из горной обители. Он не навредит тебе.

– Да хранят его Высшие! – проплакала девушка, медленно поднявшись. Монах обратил внимание, что Назира, несмотря на безудержные рыдания, искажающие круглое личико, не выглядит такой уставшей и затравленной, как Зариме. Скорее всего, Хасан хорошо к ней относился.

Как монаху, Орею не полагалось расспрашивать о женщинах и их роли в этом обществе, но следовало понять, как всё устроено на самом деле, чтобы не попасть впросак и не навлечь беду на окружающих. И почему монахи никогда не рассказывали об этом? Уж не потому ли они выбрали жизнь отшельников, чтобы не видеть подобной несправедливости?

– Орей! – Арслан обратился к гостю. – Мы обязаны идти, чтобы позаботиться о теле нашего брата. Ты должен идти с нами. Ты хоть и монах, но законы не позволяют нам оставлять чужака наедине с нашими женщинами.

Орей согласно кивнул. Итак, один закон известен. Женщины и мужчины живут вместе, но их быт и правила для них разные. Почти, как в монастыре. Но видно, что мужчины не слишком обременены уставами и законами, в отличие от послушников обители, в то время как их жены находятся в подчинении и полностью зависят от характера мужа и его отношения. Кое-что для Орея прояснилось. Мысленно он порадовался, что не родился женщиной, иначе проблем у него сейчас было бы куда больше, чем неспособность нормально разговаривать.

Братья и монах покинули дом через небольшую прихожую и оказались во дворе, заросшем цветами. Двор огораживал невысокий, сложенный из камней, забор, вокруг дома тянулись засаженные растениями грядки. Дом, в котором волей случая поселился Орей, оказался низким и одноэтажным, с соломенной крышей. Напротив этого дома через улицу стоял точно такой же, за похожим забором. Вся улица состояла из таких домов, а вдали виднелись строения повыше – с двумя этажами и за высокими заборами и оградами из металла.

Монаху стало ясно, что он угодил не в самое богатое семейство, оттого Арслан и заинтересовался его козами. Животных было не жаль, лишь бы о них хорошо позаботились.

За забором уже ждали трое мужчин с факелами. Их одежды отличались от тех длинных подпоясанных рубах, что носили братья Маас-Фарек. Головы пришедших покрывали кожаные шлемы, на плечах лежали плотные, прилегающие к телу, стеганые безрукавки. И эти трое были вооружены арбалетами и короткими изогнутыми ножами, привязанными к поясам. Почему-то монах сходу приметил именно оружие. Похожие ножи на поясах были и у братьев.

«Стражники?» – он вспомнил, что давно читал о вооруженных людях, которые защищают деревни и города. В монастыре ничего подобного не было.

Один из этих стражей, с седыми усами и шрамом, рассекающим бровь, выступил вперед и приветственно поднял руку с факелом.

– Оттар! Арслан! Уже слышали о Хасане? А это кто с вами? – он посмотрел на Орея, и тот кивнул в неловком приветствии.

– Это монах из обители. Гость нашей семьи. Новость слышали. Где Хасан? – Оттар говорил по праву старшего, Арслан помалкивал, топчась позади.

– Его не трогали без вас, он там же, под деревом. Никто не хочет прикасаться к покойнику, – говоривший факелом указал вдоль улицы. – Надо идти к пойме.

– Идём, – Оттар двинулся первым, Арслан и остальные мужчины за ним. Орей замыкал шествие, изучив ещё один закон. Главным в семье является старший по возрасту мужчина, остальные слушаются его. Вспомнить только, как выглядел Арслан, когда Оттар упомянул о его жене, но возразить ничего не смог, пришлось согласиться.

Монах вдруг на пару мгновений ощутил некоторое преимущество. Ему-то уже за девяносто, так что к нему должны бы прислушаться, если что.

«Они прислушались бы, если бы я не выглядел как юноша и мог нормально говорить. Да и как объяснить им, сколько мне лет, никто не поверит. Они ведь и в демона не поверили», – скис монах, следуя вдоль улицы за молчаливым шествием. В пути никто даже слова не проронил.

Мужчины миновали всю деревню за несколько минут и оказались на её противоположной границе, отмеченной наблюдательной вышкой, стоящей у дороги. Орей обернулся и увидел далеко позади склон горы, где находилась обитель. Теперь она казалась темной и недосягаемой. Стену монастыря даже не было видно. Мрачная скала нависала непроницаемой тенью, а за ней, чуть западнее, догорали розоватые отблески заката. Сейчас была бы вечерняя трапеза, а после вечерней молитвы наставала пора отходить ко сну в келье. Монах отогнал воспоминания вместе с тревожной печалью, вкравшейся в сердце.

– Туда! – указал путь старший из стражников.

За границей деревни росла одинокая раскидистая ива, а вокруг простирались пастбища, заросшие высокой травой.